Однако величайшим памятником притязаниям Вильгельма является «Книга Страшного суда» – огромный свод материалов о владениях нового короля, быстро созданный между Рождеством 1085 и Рождеством 1086 года. Те, кто заглядывал на ее страницы, знают: это что угодно, но только не захватывающее чтение. Она состоит из двух томов: «Малая книга» охватывает Норфолк, Саффолк и Эссекс, а «Большая книга» – остальные части Англии к югу от реки Тис. Это две составляющие единого целого, и один переписчик отвечал за весь текст, насчитывающий более 2 млн слов на 832 листах большого формата, каждый из которых исписан с обеих сторон мелким, но разборчивым почерком. После обращения англичан в христианство в конце VI века такой размер имела только Библия, да и то редко. Отчасти объемность сборника объясняется необходимостью включить большой массив информации; однако также ясно, что «Книга Страшного суда» предназначалась для того, чтобы производить впечатление {104} . И она этой цели достигала. В последующие годы ее начали называть «великой книгой», а в конце концов – «Книгой Судного дня», или «Книгой Страшного суда».

В типичной записи в «Книге Страшного суда» перечисляются территории, принадлежавшие определенному владельцу в данной области «во времена короля Вильгельма» (то есть в 1086 году; tempore regis Willhelmi, что для краткости записывалось как TRW) и, как правило, сгруппированные по областям, которые принадлежали людям, владевшим ими на момент смерти Эдуарда (то есть на 5 января 1066 года, или TRE – tempore regis Edwardi). Вот один пример: королевские владения в Тивертоне в Девоне (где король был главным землевладельцем) перечислены в списке земель, когда-то принадлежавших Гите, матери Гарольда Годвинсона: «ТИВЕРТОН. TRE платил налог за 3,5 гайды [15] . Земля для 36 плугов. 35 вилланов, 24 бордария [16] и 19 рабов с 30 плугами. Три свинопаса платят за 10 свиней. Две мельницы платят 66 пенсов» {105} . Если читать дальше, документ очень скоро становится отличным средством от бессонницы. Однако за сухими цифрами скрывается увлекательное знание о местной жизни и обществе. В случае Тивертона оказывается, что это был бурлящий городок местного значения с двумя мельницами и несколькими сотнями жителей. Такие записи могут многое рассказать об Англии до ее завоевания нормандцами, о характере правления Вильгельма и о переменах, произошедших между 1066 и 1086 годами. Мотивы, по которым Вильгельм заказал эту перепись, остаются предметом споров, однако очевидно серьезное беспокойство о землевладении, власти и налогах, причитающихся королю {106} . Вместе «Малая книга» и «Большая книга» представляют собой наиболее полную из сохранившихся переписей любого доиндустриального общества, это настоящая сокровищница для современного историка.

Для нас книга представляет интерес с точки зрения изображения Завоевания. Хотя сам процесс нигде не описывается, он стоит за текстом. В большинстве случаев владелец TRW не совпадает с владельцем TRE – отсюда и необходимость в переписи. И даже там, где совпадение было (как в случае со многими королевскими и церковными владениями), четко видна линия раздела, проходящая по завоеванию. Тем не менее, как и другие официальные документы Вильгельма, «Книга Страшного суда» тщательно избегает признания реальности правления Гарольда или событий завоевания, как будто Вильгельм был прямым преемником Эдуарда. Например, говоря о двух поместьях Регенбальда, который последовательно служил Эдуарду, Гарольду и Вильгельму (возможно, в качестве канцлера), «Книга Страшного суда» сжато комментирует, что «двое людей владели [ими] как двумя поместьями во времена короля Эдуарда; эрл Гарольд объединил их в одно». Очевидно, именно Гарольд, будучи королем, объединил поместья и передал их Регенбальду. Но ничего не подозревающему читателю будет простительно думать, что Гарольд действовал просто как эрл Уэссекса {107} . Лишь изредка на солнце появляются пятна: на более чем 1600 страницах текста наш книжник дважды признает реальность правления Гарольда (впрочем, даже в этих случаях Гарольд именуется узурпатором).

Однако ярче всего о попытке вычеркнуть Гарольда свидетельствует структура переписи: опорными точками повсюду являются смерть Эдуарда и настоящий момент (TRE и TRW), создавая впечатление, что правление Вильгельма началось, когда закончилось правление Эдуарда. На кону стояли не просто притязания Вильгельма на трон. Основой для конфискации земель англичан стало как раз то, что они нарушили клятву – предательски признали Гарольда королем вместо Вильгельма. Вот почему Гийом из Пуатье так настаивает на том, что англичане согласились с предложением Эдуарда о будущем наследовании Вильгельма в 1051–1052 годах, и по той же причине Ордонанс о покаянии считал их мятежниками вплоть до коронации Вильгельма.

Если тенденциозность притязаний Вильгельма ясна даже спустя почти тысячелетие, то в то время она была тем более очевидна. Однако дело было не в том, чтобы убедить, а в том, чтобы провозгласить. Утверждаясь, политическая ложь постепенно становилась юридическим фактом. Задолго до появления современной пропаганды Вильгельм понял, что если уж лгать, то по-крупному. Проблема в том, что, начав приукрашивать историю, вы уже вряд ли сможете остановиться.

Посетите Байё в разгар лета, и вы столкнетесь с толпами народа. В самом городке проживает всего 14 000 человек, но каждое лето сюда приезжает в несколько раз больше гостей. Одних привлекает хорошо сохранившийся готический собор, других – Мемориальный музей битвы за Нормандию. Однако главная достопримечательность находится в тускло освещенном зале Музея гобелена в самом центре города. Людей очень много, и рекомендуется приходить пораньше. Оплачивайте вход, присоединяйтесь к растущей очереди, и вскоре вы встретитесь с сокровищем более ценным, чем любая рукопись, военный мемориал или собор.

Это, конечно же, гобелен из Байё. Несмотря на название [17] , он представляет собой вышивку, созданную в последней трети XI века в память о драматических событиях 1066 года. Безусловно, это самый знаковый памятник завоевания Англии, и его изображение можно найти на самых разных предметах – от галстуков до поздравительных открыток. С его помощью каждый год тысячи школьников в Британии и за ее пределами узнают о Вильгельме и нормандском завоевании. Сознаем мы это или нет, но гобелен формирует наше представление об этих событиях. Поэтому он привлекает интерес сотен ученых, от серьезных историков до литературных критиков и искусствоведов. Не проходит и года, чтобы не появилась очередная его интерпретация.

Но, несмотря на всю его славу, мы на удивление мало знаем о ранней истории гобелена. Первое упоминание о его существовании содержится в описи 1476 года из Байё. Тогда гобелен ежегодно выставляли в соборе в течение восьми дней перед Праздником мощей (5 ноября) – такая традиция сохранялась до 1728 года. Затем жизнь гобелена складывалась по-разному. Он чудом избежал уничтожения во время Французской революции; во время Второй мировой войны нацисты едва не увезли его в Берлин. К счастью, он вышел из этих передряг большей частью невредимым и в 1983 году обрел свой нынешний дом в Музее гобелена, где его уже увидели более 14 млн человек {108} .