Следующая ночь также прошла без потерь. Но всех, кроме Набона с светлорожденным и четверых отравившихся, мучил жестокий голод. И это было похуже, чем рев хорахша за частоколом.

Два товарища поставили лежанки рядом и спали спокойно.

Утро ничего хорошего не принесло.

Спятивший конгай, тот, что поминал Равахша, нашел себе товарищей,тех, что поели ядовитых грибов. Они шептались, поглядывая на Набона и светлорожденного, а потом один из конгаев удалился в барак и долго лязгал там железом.

Двое друзей устроились в тени стены.

– Парни что-то затевают!
– проговорил маленький конгай.
– И это мне не нравится: я не слишком хорошо обращаюсь с оружием.

– Зато я обращаюсь с ним хорошо!
– заверил его Нор.
– Не тревожься.

А к затевающей что-то компании тем временем присоединились еще четверо. Затем еще трое. Ссыльным совершенно нечем было заняться. Они подсаживались к образовавшейся группе, слушали, что бормочет помешанный.

"А может, не такой уж он и помешанный?" - подумалось светлорожденному.

Незадолго до полудня время разговоров истекло.

Пятеро здоровенных конгаев двинулись к двум товарищам.

– Равахшу нужна жертва!
– заявил один из них, выставив мощный подбородок.

Нор подумал: имеют в виду его. Но здоровяк ткнул пальцем в маленького Набона. Он говорил на конгаэне, который светлорожденный знал не так уж хорошо, но фраза была понятна, и жест достаточно красноречив.

– Что же вы собираетесь со мной сделать?
– дрогнувшим голосом спросил лекарь.

– Душа твоя уйдет к Равахшу!
– разъяснил второй конгай.
– Душа Равахшу, а тело - нам, его слугам! Так сказал этот!
– Повернувшись, он показал на помешанного, сидящего на земле в двадцати шагах.
– Хусон - слуга Равахша. Потому он здесь, в его царстве!

– Вы тоже здесь как слуги Равахша?
– осведомился Набон, стараясь не выказать страха.

– Не твое дело, коротышка!
– отрезал первый.
– Ты - жертва!

– Чего же вы ждете от меня?
– спросил маленький конгай.

– Мы должны связать тебя, чтобы умертвить по ритуалу! Встань!

"Ого!" - подумал светлорожденный, сидевший на корточках в трех шагах от маленького конгая.

– Ублюдки пятнистой крысы!
– четко сказал он.
– Прочь от моего друга, пока я не свернул чью-то толстую шею!

Лицо здоровяка покраснело, жилы набухли. Он сверху вниз злобно уставился на светлорожденного.

– Мы не трогаем тебя, северянин! И не тронем!
– поспешил вмешаться третий конгай.
– Мы уважаем Империю! Только ты не вмешивайся, ладно?

– Уважающие Империю не поклоняются Равахшу!
– сказал воин.

– Здесь - царство Равахша!
– настойчиво произнес конгай.

– Ты же воин. Как и мы!
– вмешался второй.
– Не думай, что мы тронем тебя! Ты даже не будешь бросать жребий, если откажешься от своей доли жертвы! А этот...

– В общем, мы здесь потому, что любим Империю!
– заключил третий.
– Ты нас не бойся!

Набон переводил тревожный взгляд с светлорожденного на конгаев.

– Я боюсь?
– Светлорожденный продемонстрировал удивление.

Тут первый конгай, которому сын Асхенны пообещал свернуть шею, вышел из ступора.

– Это ты здесь потому, что любишь Империю!
– заорал он.
– Я здесь потому, что ненавижу этих бледных тварей, соххоггоев! А тебя, червяк... Он занес ногу, чтобы пнуть сидевшего на корточках светлорожденного.

Нор встал. Вернее, распрямился, выбросив кулак, с хрустом врезавшийся в челюсть конгая.

Тот отлетел назад и рухнул на спину. Голова его была неестественно вывернута.

– Я же сказал: кое-кому свернут шею!
– лениво проговорил северянин.

Четверо других отпрянули, но отступать, похоже, не собирались. Набон стал рядом с Нором, сжимая нож.

– Договоримся так, почтенные!
– спокойно сказал светлорожденный. Хотите кого-нибудь сожрать - выбирайте между собой!

Их противники задумались.

– Может, он прав?
– сказал один из них.
– Мы говорили о жребии...

– И жертва у нас есть!
– другой кивнул на мертвеца. Вид у светлорожденного был такой, что связываться с ним не хотелось.

– Но ритуал...
– возразил было третий.