– Тебя бы еще оружием увешать, - ухмыльнулся Алексей.

Видимо, та же мысль пришла в голову и Сигисбарну, потому что он выскочил из "столовой" и вернулся с приличных размеров ножом в кожаном чехле. Сигисбарн лично прикрепил ножны к одному из крючков на поясе. К всеобщему удовольствию Черепанов извлек нож и с подчеркнутым вниманием его осмотрел.

– Говно сталюга, - произнес он нараспев, широко улыбаясь.
– Я бы такой штукой даже огурцы резать постеснялся. Но баланс ничего, приличный. Надо бы им тоже чего-нибудь подарить, как думаешь?

– "Пингвин" свой отдай, - сказал Алексей.
– Сам же говорил: шмотье на "пингвины" сменяем.

– Это мысль, - одобрил Черепанов. Улыбнулся еще шире, поднял двумя руками свернутый комбинезон, произнес очень торжественно своим рокочущим басом: - Вручаю вам, Фретила и сыновья, сей небесный прикид. Желаю вам никогда не надевать его, ибо ходить в нем вне условий невесомости просто омерзительно. Тем не менее, эта совершенно бесполезная для вас вещь замечательно блестит и переливается, а также имеет надписи на двух языках, в которых сообщается, что она есть собственность российского космофлота и изготовлена персонально на меня, Геннадия Черепанова.

Фретила с домочадцами внимали речи командира стоя, с такими благоговейными лицами, что подполковнику стало неловко, а Алексей изо всех сил сдерживался, чтобы не ухмыльнуться.

Расстались также крайне торжественно.

Половину пути к "гостинице" Коршунов неоригинально иронизировал над речью командира и его внешним видом. Но потом Черепанов, походя, заметил, что юморист Коршунов потеет и мучается в "пингвине", а он, Геннадий, чувствует себя вполне комфортно. Коршунов обдумал этот факт и заткнулся.

Глава двадцать первая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. УТОНУВШИЙ КОРАБЛИК

– М-да, - пробормотал Черепанов.
– Надо было вчера прийти.

От спускаемого аппарата осталась только макушка, украшенная шпилем антенны.

– Как же он мог утонуть?
– изумился Алексей.
– У него же положительная плавучесть.

– Это болото, а не океан, - сказал подполковник.
– Ладно, давай стропы резать: парашют вытаскивать будем.

Коршунов поглядел на двухцветное полотно, испещренное грязными пятнами и желтыми лужицами болотной воды. Парашют накрывал маленькое болотце почти целиком: от края до края.

– А смысл?
– спросил Алексей, уже представляя, какая это морока: освобождать и вытаскивать тысячи квадратных метров шелка.
– Отмахнем кусок этой хреновины - и хорош.

– А такой смысл, что на эту хреновину мы с тобой весь этот поселок с хундсами и хундилами сменять сможем. Давай, не валяй дурака, лезь, а я подстрахую.

Провозились они изрядно, почти до вечера. В грязище перемазались по уши. Ткань пришлось разрезать на десяток кусков, иначе было не управиться. Добычу выполоскали в реке. И сами помылись. Разложились на травке: на просушку.

– Эх, - вздохнул Коршунов, глядя на акры бело-красного шелка.
– Какой ориентир с воздуха!

Но командир думал о своем, мечтам не предавался.

– Может, и хорошо, что аппарат затонул, - сказал он.
– Целее будет. Местные - народ предприимчивый. Залезут - еще испортят чего-нибудь. Или пустолазные скафандры сопрут, а они - по лимону баксов каждый.

– Брось, Генка, - сказал Коршунов.
– Никто тебе счет не предъявит. Некому. Давай лучше о приятном поговорим: о той девчонке, как ее Рагнасвинте.

– Ага, - ухмыльнулся Черепанов.
– Женимся, хозяйство заведем, землю пахать будем... Лепота!

– Да ты что?
– испугался Алексей, представив описанную перспективу. Не хочу я - в фермеры. Ты же говорил, помнишь? Ну, про полководцев?

– Говорил, - согласился подполковник.
– Я - в полководцы, а ты - в фермеры. Будешь тут землю пахать, хундсиков с хундилками плодить... А я Рим возьму и императором заделаюсь. Как думаешь, есть тут Рим?

– Понятия не имею, - буркнул Коршунов.
– Но землю пахать да блох кормить я точно не буду. Ты что же, бросить меня нацелился? Не выйдет!
– Он с опозданием сообразил, что Геннадий шутит.

– Нервы беречь надо, - назидательно произнес Черепанов.
– И желания свои - ограничивать возможностями.
– Он широко ухмыльнулся.
– Или крестьянка Рагнасвинта, или гарем из римских куртизанок. Что предпочитаешь?

– У меня как-то две подружки были, сестренки троюродные, - мечтательно произнес Коршунов.
– Татарочки. Так вот однажды...

Глава двадцать вторая

ХУНАИЛА, ВУТЕРИХ, ХАНАЛА И ПРОЧИЕ

Пока "боги" в поте лица отвоевывали у болота движимое, вернее, летающее имущество, в доме старейшины и основателя поселка почтенного Хундилы имела место весьма серьезная беседа, напрямую касавшаяся этих самых "богов".