Шрифт:
А ведь то беспокойное лето выдалось пугающе жарким. И если бог бы с ней, с едой, то без воды губы спекались мгновенно.
– Да бог бы с ней, с водой, – вздыхал меланхоличный Икс. – Курить нельзя – вот это беда!
К полудню в Кабуле исчезали прохожие, замирали звуки, и жизнь прекращалась до тех пор, пока солнце не касалось горных пиков на западе. Тогда в воздухе разливался запах горячего хлеба, а тележки с мороженым снова начинали наигрывать мелодию Happy Birthday To You. Игрек и Икс дремали с открытыми глазами, дожидаясь призыва на вечернюю молитву и ужина, а сытого автора этих строк угрызала совесть.
– Тоже буду поститься, – заявила я.
– Но ты же не мусульманка, верно? – спросили Икс и Игрек.
Я сказала что-то об уважении к их религии и интересу к изучаемому региону.
– …и ты путешествуешь, – добавили они, намекая, что поститься мне ни при каком раскладе не полагалось.
– Разбудите меня завтра до рассвета, – заупрямилась я.
Они кивнули, не выказав ни малейшего удивления и не добавив ничего. Гость есть гость, и пусть куролесит, как ему вздумается. Имеет полное право. Как ни крути, при всей своей европейскости Икс и Игрек оставались пуштунскими юношами из хороших семей, и традиции соблюдали неукоснительно. Мы вместе позавтракали чаем с хлебом и мёдом, а об обеде все тактично умолчали.
В первый день добровольного поста я поняла, что без еды и воды человек становится удивительно уравновешенным и просветлённым, а через неделю приблизилась к нирване: безразлично стало ровным счётом всё, кроме вечернего азана. Еда? Суета сует. Вода? Зачем, когда позади вечность и впереди тоже?
А потом Рамадан в нашей квартире внезапно завершился.
Икс был пойман мной в гостиной в компании тарелки риса, пары кебабов и бутылки «Кока-Колы». Этой компанией он явно наслаждался, вид у него был радостный и ничуть не виноватый.
– Я вспомнил – я же начал поститься с пяти лет, так? Так. То есть в детстве я старался, а теперь отдохнуть могу, верно? Аллах не против.
У Игрека была своя логика: для него, бедного грешника, чувства к иностранке были вопиющим бесчинством, а нарушение поста – так, мелкая шалость.
С тех пор мы стали обедать втроём, чувствуя себя немного заговорщиками. Лёд был сломан, и стали мы жить-поживать и добра наживать.
***
Кабул тогда был настоящей шкатулкой с секретами и таил в себе много удивительного для тех, кто знал, куда смотреть и где искать. Иностранный капитал, полившийся в страну в 2001-м, часто не доходил до цели, оседая в карманах местных чиновников, но, как ни крути, часть его всё ж таки тратилась на благоустройство 65 , а 21-й век кое-где сменял 14-й (по солнечной хиджре) 66 .
65
Надо думать, не самая большая часть – по выражению Игрека, западных денег хватило бы, чтобы вымостить улицы в Кабуле золотом, а в остальных крупных городах – серебром, но и коррупция тогда была впечатляющей.
66
Солнечная хиджра – астрономический солнечный календарь, использующийся в качестве официального в Иране и Афганистане. Ведёт летоисчисление с переселения пророка Мухаммада из Мекки в Медину (то есть с 611 года).
В принципе, даже при беглом взгляде с любого холма становилось ясно, что Кабул далёк от стереотипов вроде «да там только пустыня, разруха и ослы». Отнюдь не только. Это был быстро растущий шумный мегаполис, где жило около пяти миллионов человек (может, и больше, но со статистикой в Афганистане всегда было так себе, а самая поздняя на тот момент перепись проводилась в 1979 году) 67 . В центре строились многоэтажные плазы, бизнес-центры и шопинг-моллы с зеркальными окнами. Деревья, которые в 90-х спилили на дрова, выросли заново. Из кабульского международного аэропорта чуть ли не каждый час вылетали самолёты. На бетонных заборах красовались граффити на социальные темы (права женщин, всеобщее образование, недопустимость домашнего насилия и тэ дэ). Всё это выглядело довольно многообещающе, даже несмотря на частые теракты и близость нескончаемых военных действий, на постоянные отключения электричества и на явную, какую-то прямо-таки средневековую нищету столичных окраин.
67
Если учесть, что дома на склонах кабульских гор Асмаи и Шер-Дарваза были построены в основном незаконно и тамошних жителей никто не считал, а лагеря беженцев вокруг столицы регулярно пополнялись, то можно смело добавить к этой цифре ещё миллион-полтора.
Если рассматривать город не с высоты птичьего полёта, а с земли, то выглядел он ещё интереснее, а контрасты проступали ещё ярче. В Кабуле были спортзалы (для женщин в том числе), художественные мастерские, школы ремёсел и музыкальные школы, боулинг и бильярд, пара кинотеатров, модельное агентство, тату-салон и огромное количество салонов красоты, студия йоги, репетиционные базы, где собирались местные рок-группы, школа катания на скейтборде – иными словами, там было плюс-минус то, что и в Москве, но в меньшем количестве и гораздо менее досягаемое. Если хорошенько поискать, находились даже подпольные казино, где золотая молодёжь, бывало, проигрывала по десять тысяч долларов за ночь.
В Шахре-Нау имелись кафе Slice, где за каких-нибудь 150 афгани 68 можно было выпить большой капучино 69 и съесть кусок чизкейка (на выбор из пяти-шести сортов) или попробовать новую разновидность печенья (их было гораздо больше).
Помню, как однажды зашла туда, заказала кофе и добавила, показав на витрину:
– Мне всех по одному, пожалуйста.
– Килограмму? – уточнил юноша на кассе.
– Штуке! – удивилась я.
68
Примерно столько же в рублях по курсу на тот момент.
69
Ещё в меню имелся кофе Afghano – чёрный с кардамоном и шафраном.
«Все по одному» заполнили объёмистую коробку, и запасов печенья мне хватило на неделю.
Slice был чертовски популярен у кабульской интеллектуальной молодёжи: там можно было встретить хипстера в вязаной шапке и очках, как у Гарри Поттера, бойко щёлкавшего по кнопкам ноутбука, студентку, снявшую с головы платок 70 и ждущую подругу с чашкой кофе и «Анной Карениной» на английском языке, компанию начинающих репортёров, играющих в шахматы, и просто тех, кто приходил на людей посмотреть и себя показать в относительно спокойной обстановке. Кстати, деления на мужской и женский залы в кафе отсутствовало – случай для Кабула революционный (владелец рассказал мне, что хотел создать пространство, где у всех было равное право на комфорт и безопасность). Интерьер был начисто лишён восточного колорита и подхода «дорохо-бохато»: минимализм, светлое дерево и абажуры, как будто прилетевшие прямиком из IKEA.
70
Интересно, что афганская конституция, в отличие от иранской, не предписывала обязательное ношение платка, оставляя женщине выбор, но культурные нормы были так живучи, что мало кто решался их нарушить вне помещения. Лично я знала только одну афганку, не носившую платок. Речь о ней пойдёт ниже.