Однажды, когда моя одежда сохла после стирки, Икс любезно предложил один из своих костюмов (как вы помните, он был довольно тощ, а потому его наряды более или менее мне подходили). Ахмад, заглянувший к нам тем вечером на ифтар, пришёл в восторг, а когда мы собрались на уже традиционное чаепитие на холме, сказал:

– Не переодевайся, поехали так.

– Платок сюда не пойдёт, – засомневалась я.

– Поехали без платка, пусть все думают, что ты парень!

– Точно, давай, – подскочил Икс. – Волосы у тебя короткие, а если надеть жилетку, то точно никто ничего не заметит.

Игрек был в командировке, к здравому смыслу никто не воззвал, и вскоре мы уже расположились на арендованном ковре, прихлёбывая зелёный чай с кардамоном, жуя ширпиру 77 и любуясь на городские огни. Надо сказать, по вечерам на холме прогуливались исключительно мужчины всех возрастов (женщины благопристойно сидели дома), и мне стало слегка не по себе, когда группа пожилых бородатых джентльменов, проходя мимо нас, остановилась, а один из них, ткнув пальцем в мою сторону, спросил:

– А это кто?!

– Это мой кузен, – не растерялся Ахмад. – Сегодня из деревни приехал, всего боится. Не смущайте его, уважаемые.

Джентльмены пару секунд помедлили, будто пытаясь в темноте (на холме было мало фонарей) рассмотреть подозрительного кузена, но всё же пошли прочь. Вообще вопросов в Афганистане не задают почти никогда, так что, надо думать, мой вид их глубоко поразил. Несколько лет спустя, уже в Джелалабаде, мой гостеприимный хозяин захочет сыграть ту же шутку: когда к нему будут приходить за советом деревенские старейшины, он попросит меня сидеть в углу, нарядившись в мужской костюм, и будет от души веселиться каждый раз, когда очередной дедушка поймёт – а парень-то вовсе никакой не парень. А что я сказала про внутреннего каверзного мальчишку?

В другой раз (дело было в пятницу) Ахмад и Икс на полном серьёзе уговаривали меня сходить с ними в мечеть на общую молитву:

– Видишь, в тот раз удалось, и в этот тоже получится. Пошли!

– В мечети что, тоже темно?

– Ты не понимаешь, Алекс, там люди делом заняты. Они молятся. Им не до тебя совсем.

– Серьёзно?

– Ну и не ходи. Такую возможность упускаешь…

Внутренний востоковед, конечно, очень любопытствовал посмотреть, как там оно на мужской половине мечети, но убегать от разъярённой толпы по незнакомым кабульским улицам не хотелось, поэтому Ахмад и Икс, поуговаривав меня какое-то время, всё-таки ушли вдвоём. Вскоре появился Игрек и, выслушав мою историю, вздохнул:

– Идиоты.

Вообще быстро сложилось так, что больше всего времени в моём обществе проводил именно Игрек. Икс скоро закрутил роман с красивой хазарейкой, Ахмад был занят делами своей большой загадочной семьи, но Игрек в свободное от службы время был сама доброта. Он приносил мне еду по вечерам и следил, чтобы что-то осталось на завтрак, приводил домой интересных собеседников или вёз меня туда, где их можно было найти, он шёл со мной пешком до ближайшего ресторана, хотя совершенно не понимал, зачем нужно лишний раз утомляться («Движения тебе не хватает, говоришь? Бегай вокруг столика в гостиной, когда нас нет») и с интересом меня слушал. Однажды, прервав мой пересказ «Портрета Дориана Грея», спросил:

– Это сказка? – а потом признался, что ни одной книги в жизни не прочитал.

Я объясняла это дружелюбие исключительно афганским гостеприимством, уровень которого в базовых настройках Игрека был, видимо, выше среднего. Как же я была неправа.

В один прекрасный вечер, который мы коротали за шахматной доской, Игрек вдруг спросил:

– Зачем ты подстриглась?

– Чтобы быть менее привлекательной, – честно ляпнула я.

– Тебе это не помогло, ты всё равно очень красивая. Я тебя люблю. Выходи за меня замуж.

Пока я соображала, куда поставить пешку (в жизни меня так сильно не удивляли!), Игрек успел рассказать следующее: я появилась в его жизни в первую ночь Рамадана, а значит, я – подарок Аллаха; он очень боялся, что я съеду, но и говорить вслух о своих чувствах боялся тоже; он всегда хотел жениться по любви, а в меня влюбился с первого взгляда и вообще я его идеал; я такая хорошая, что он попробует уговорить родных, и хотя я не афганка, они, возможно, не будут возра…

– Погоди, – сказала я, – а где мы будем жить?

– Ты – с моей семьёй, в Кандагаре.

– А ты?

– А я в Кабуле, у меня же работа. Но я буду часто к тебе приезжать.

– Часто?

– Раз в месяц точно.

Я не дала сбить себя с толку рассказами про слуг, сад и павлинов во дворе. Два курса не прошли даром, и на что похожа жизнь в богатом афганском доме, мне уже было в общих чертах известно, но детали надо было уточнить.

– Мне можно будет выходить из дома?

– Нет. Если что-то понадобится – скажешь моей матери, она принесёт.