Для Хадсона эти меры выглядели чересчур обременительными; он немедля бросил в бой свои легионы и написал Гладстону публичное письмо, в котором самым приятным и льстивым тоном перечислял возражения против положений законопроекта о снижении тарифов и опционе государственных закупок. Также по его наущению делегация владельцев железных дорог явилась на Даунинг-стрит, 10, и настолько поразила премьер-министра Роберта Пиля, что тот положительно отозвался о железнодорожных компаниях в зале палаты общин.

Гладстон понял намек и встретился тет-а-тет с Хадсоном, который включил все свое пресловутое йоркширское обаяние; позже председатель комиссии обронил: «Будет большой ошибкой смотреть на него [Хадсона] как на спекулянта. Это человек изрядной проницательности, обладавший немалым мужеством и предприимчивостью, очень смелый и вовсе не склонный к пустым фантазиям». Хадсон на встрече был так убедителен, что Гладстон отозвал законопроект; из первоначальных положений в итоге осталось лишь упоминание о фиксированном тарифе третьего класса244.

Тесное общение с парламентариями убедило Хадсона в необходимости более активно участвовать в политической жизни самому. Сегодня крепкий промышленник может нанять армию лоббистов, а вот более свободная этическая среда девятнадцатого столетия в Великобритании позволяла идти прямым путем: Хадсон просто купил себе место в палате общин. В середине 1845 года такая возможность представилась. В обмен на средства для спасения местной железной дороги и верфей в сонном прибрежном городке Сандерленд его выдвинули кандидатом в парламент – и должным образом избрали 14 августа. Если подбирать современные аналогии, это как если бы председатель совета директоров компании «Голдман Сакс» одновременно являлся сенатором США.

Британская железнодорожная сеть в 1830 году (линии Хадсона выделены жирным). Источник: The Railway King, by Richard S. Lambert, London, George Allen & Unwin Ltd, © 1964, p. 57. Copyright ©1934 HarperCollins Publishers.

Британская железнодорожная сеть в 1849 году (линии Хадсона выделены жирным). Источник: The Railway King, by Richard S. Lambert, London, George Allen & Unwin Ltd, c 1964, p. 238. Copyright c1934 HarperCollins Publishers.

Вечером того же дня специальный поезд доставил новости об избрании Хадсона из Сандерленда в Лондон, а на следующий день другой поезд привез экземпляры лондонских утренних газет с упоминанием о событии обратно в Сандерленд. Бурно празднуя победу, Хадсон бросал газеты в толпу и кричал: «Смотрите, смотрите, интеллект торжествует!»245 Два месяца спустя, на банкете в Сандерленде, он снова воодушевил местную публику, сообщив, что вкладывает дополнительные средства в верфи: «Не вижу причин, по которым хлопок из Санкт-Петербурга [82] и товары из Китая и других уголков мира не могли бы поступать в порт Сандерленда, если мы тут все обустроим… Только вообразите, мы станем Ливерпулем и Манчестером целого света»246.

Казалось, он почти не спал; в ночь на 3 мая 1846 года, например, он проработал в палате общин до 2.30 утра, немного подремал, а затем сел на ранний поезд до Дерби, примерно на полпути между Лондоном и Йорком, где располагалась штаб-квартира Мидлендской железной дороги, одной из его компаний. Там он объяснил потрясенным пайщикам суть своих двадцати шести парламентских законопроектов, которые объединяли железнодорожные и канальные маршруты, предусматривали строительство новых путей и расширение старых. Этот план требовал 3 миллиона фунтов стерлингов инвестиционного капитала; Хадсон честно признал, утешив скептиков, что многие новые проекты провалятся, но в совокупности они позволят создать широчайшую региональную железнодорожную сеть. Заручившись заранее поддержкой посредников и клакеров, он легко сломил разрозненную оппозицию в лице пайщиков-диссидентов и заставил остальных одобрить все двадцать шесть законопроектов247. Как писал один его современник, «чудилось, будто ничто его не утомляло, будто ничто не может сломить его тело. Он сражался в парламентских комиссиях изо дня в день; он спорил, умолял и жестикулировал с такой серьезностью, каковая редко не приносила ему успеха в достижении цели. Сегодня он в городе уговаривает комиссию, а завтра уже убеждает в чем-то архиепископа. Утром улаживает притязания конкурента в отдаленной конторе, а во второй половине дня приводит в смятение фондовую биржу248 каким-то смелым coup de main» [83].

Умение Хадсона сосредотачиваться и способность считать на лету поистине завораживали. Часто замечали, как он запрокидывает голову, прикрывал глаза – и точно предсказывает доход от недостроенной линии или оживленно ведет два разговора одновременно. У деловых партнеров тряслись поджилки, если они понимали, что напортачили, но Хадсон легко прощал, а его щедрость по отношению к сотрудникам и к совершенно посторонним людям вошла в легенду. К сожалению, ловкость в обращении с числами и безумные переговоры имели оборотную сторону: он чрезмерно полагался на словесные распоряжения и не вел ни бухгалтерских книг, ни записей своих крупных сделок, поскольку исходил из убеждения, что все его желания будут выполнены249.

В Англии, где в 1843 году не было и 2000 миль железных дорог, к концу 1848 года насчитывалось более 5000 миль путей; Хадсон владел путями протяженностью около 1450 миль и фактически являлся монополистом на северо-востоке страны250. Планировалось дальнейшее строительство: парламент утвердил прокладку 800 миль в 1844 году, 2700 миль в 1845-м и 4500 миль в 1846 году. Метод Хадсона (и большинства его коллег) предполагал продажу акций за небольшой первоначальный взнос с последующим полным выкупом гораздо позже. Новые акции обычно выпускались под дивиденды близко к 10 процентам годовых, несмотря на то что строительство, не говоря уже об операциях и доходах, еще не начиналось; пайщики в массе своей, привлеченные высокой доходностью, не замечали очевидного: отсутствие доходов подразумевало, что первые дивиденды должны поступать из свеженакопленного капитала (сегодня принято говорить о схеме Понци [84]), а для поздних вкладчиков и вовсе дивиденды – просто фикция. Хадсон подпитывал это безумие, делясь новостями о парламентских перспективах собственных проектов. И вишенка на торте: вплоть до последней стадии пузыря плотная северо-восточная железнодорожная сеть Хадсона препятствовала прокладке конкурирующих линий.