— Представляться тут не принято? — приподняв бровь, уточнил я.

Не то, чтобы я был великим сторонников этикета и формализма (кроме случаев, когда это надо, но тут явно не он), но есть определённый «код поведения». И он нарушен, причём, если в случае с владеющим повышенной злостности и говнистотсти или некоторыми адвокатами — это оправдано. То в данном случае вопросы стояли так: толстяк — быдло неприлично? Или мнит себя таким толстым (это — небезосновательно), что считает, что «правила не для него»? Или это местный код: не представляться «до дела»?

Интерес не праздный, так что вопрос я задал совершенно спокойно, без битья пяткой в грудь. Вот если этот инвалид начнёт орать «ещё самому мне представляться?!» — тогда можно и побить. И пяткой, и не пяткой, и в грудь, и не только.

— Прошу простить, почтенный, — ни хрена не извиняющимся тоном выдал тип, — но традиция Привратного — обходиться без имён. Меня вы вряд ли наймёте, так что называть прозвище я не стал. Но Шустрый, к вашим услугам, управитель Привратного.

— Видом, очень приятно, — ответил я, не став ржать над прозвищем. — Млад, доверенный слуга, — кивнул я в сторону дворецкого.

Последнее я сообщил, не «отчитываясь», а по делу: если я буду пользоваться услугами местного наёмного персонала, то таскаться своей почтенной мордой в заведение мне неохота. Да и может быть неуместно. Так что Млад изначально представлен как «довереный слуга», представитель меня, если что.

— Так вот, Шустрый, — продолжил я. — Мне нужны прознатчики, проследить за владетелем. Разузнать, с кем общается, чем занимается.

— В Золотом, почтенный?

— В Волости. А есть разница?

— Да, есть, — кивнул тип. — Есть прознатчики, которые не гожи для леса, есть — не гожи для города. Притом в своём деле — доки, но в вашем деле не годятся.

— Кроме того, я бы хотел вообще узнать про Привратный. Расценки, кто что может, кого имеет смысл искать.

— Это… сделаю, почтенный. Но не сам, прошу простить…

— Обязанности, понимаемо.

Через четверть минуты Шустрый организовал полового, с поклоном взявшегося нас провожать. Половой, конечно, был ещё тот: таким полы ломать, а не мыть. Впрочем, понятно: специфика заведения. Поход по коридору обнаружил массу кабинок и некое центральное помещение, с умеренно гудящим народом: каким — неясно, а гонять Диньку смысла не вижу.

— Я в середине посидеть желаю.

— Прошу простить, почтенный, не можно… не гневайтесь, — правильно интерпретировал мою морду половой. — Не из неуважения: просто там отдыхают и ждут дела работники. А дела-то разные, да и многие лица скрывают, а при найме такое никак не можно. Так что провести могу, только вы там работников не найдёте, да…

— Отдыхать всяким помешаю, — фыркнул я, на что половой поклонился, извиняясь.

— Так что, ваше почтенство, пожалуйте в комнату, там вам и стол организуем, и работники нужные подойдут. С девками у нас не очень…

— Морды попроще делать не пробовали? — светские поинтересовался я.

— Э-э-э…

— Морды, лица, в смысле, попроще делать не пробовали? Тогда и с девками попроще будет. А то две рожи в вашем Привратном встретил — так не будь я собой, испугался бы. Потому и с девками «не очень», — наставительно сообщил я.

— Э-э-э… м-м-м… как вам будет благоугодно…

— Да мне, вообще-то, всё равно, — пожал плечами я, заваливаясь в переговорную.

Потому что ничем иным комната с магическим освещением быть не могла: большую часть пространства занимал стол, а «председательское» в глубине — явно для нанимателя. Ну и остальная часть с табуретками для наёмников, тут понятно.

— А благоугодно мне, любезный, — выдал я с широкой улыбкой, на что полового аж передёрнуло.

Дело в том, что «любезный» в большинстве своём использовался в Зиманды для обозначения полового партнёра или сожителя. Ну и «любезная» — наоборот. Собственно, лексически так и выходило. При этом в восточных зажопинсках Зиманды, откуда я (ну, точнее Михолап, но всё равно я) «любезный» использовался и для обозначения обслуживающего персонала. И в прямом смысле использовалось — для половых девок и парня в плане потрахаться. И в переносном, как определение обслуги, причём не пренебрежительное а, скорее, уважительное (насколько владетель вообще может иметь уважения к простым людишкам).

Но в Золотом так было не особо принято, соответственно, моё обращение, да ещё в свете предыдущего «с девками не очень» очень даже забавно передёрнуло полового, рефлекторно потянувшегося к поясу. И не «снять», естественно, а к отсутствующим ножнам-кобуре. Полюбовался я этим, выдал паузу, ну и продолжил:

— Так вот, для начала мне угодно мне кофия свежего большой кувшин. Водки… Млад, водку будешь?

— Предпочту употребить в особняке, господин, когда у вас для меня не будет распоряжений.