Нет, если быть абсолютно честным, это вообще не имело никакого значения.

Вы знаете о «тактике тысячи порезов»? Допустим, вы не можете нанести противнику сокрушительного поражения, и ваших сил хватает только на то, чтобы наносить мелкие удары. Расстреливать патрули, взрывать склады с боеприпасами, пускать военные эшелоны под откос или хотя бы травить колодцы на пути следования армии. Каждое из таких событий наносит довольно незначительный урон, но если их наберется достаточно много, они могут обескровить врага, заставить его предпринять какой-нибудь опрометчивый шаг и в конечном итоге привести к ошибке.

Как и следует из названия, для того чтобы эта тактика сработала, порезов должно быть много. Гораздо, на порядки больше, чем может обеспечить один нихонец, ищущий достойной смерти.

Здесь мы были в глубоком тылу, и то, что нихонец мог чувствовать себя достаточно свободно, объяснялось просто эффектом внезапности и отсутствием наиболее боеспособных подразделений империи, однако было очевидно, что на долгосрочный успех рассчитывать не стоит. К утру его уже ликвидируют. И даже если не к утру, а, допустим, к завтрашнему вечеру, от этого все равно ничего не изменится.

«Тлен и безысходность», — подытожил мои размышления Сэм. — «А я тебе говорил, в этой войне у нас нет шансов».

«Просто я пьян и меланхоличен».

«Я думал, когда ты пьян, тебя тянет на подвиги.»

«Это следующая стадия».

«Может быть, ты просто завидуешь этому парню? Думаешь, что на его месте должен был быть ты?»

«Нет», — сказал я. — «Смерть — это слишком просто. При данных обстоятельствах смерть — это отказ от борьбы».

«Давай я продолжу. Смерть — это отказ от борьбы, а род Одоевских никогда не уклонялся от драк».

«Вроде того».

«Хочешь, я тебя протрезвлю?»

«Не вздумай».

Я допил коньяк, перевел бармену заслуженные его молчанием чаевые, и отправился домой.

Мне хотелось бы узнать, чем закончилась история боевого нихонца, но я понимал, что шансы на это невелики. С возрастом ты вообще начинаешь понимать, что не на все вопросы найдутся ответы, и некоторые вещи будут неизвестны тебе до самого конца.

Например, мне хотелось бы узнать, чем закончилась война с германцами в моем родном мире, на каких рубежах остановится наша армия и сколько моих друзей, да и просто знакомых, сумели дожить до того, что Российская Империя назовет победой. Но боюсь, что этого мне уже никак не выяснить.

Оказавшись в арендованной квартире, я снял ботинки и верхнюю одежду, и в лучших традициях обывателей этого мира завалился на диван с телефоном в руках. Новых роликов о похождениях Лже-Игоря в сеть не выкладывали, а старые уже потерли, и похоже, что пропагандистская машина сопротивления еще не вступила в игру.

Наверное, редактируют видео для придания пущего эффекта.

От нечего делать я предался игре ума — стал прикидывать возможные варианты развития событий. Было бы просто замечательно, если бы Ван Хенг сам вышел на охоту, наткнулся на нихонца и тот бы его прикончил. Это сразу освободило бы меня от власти триад и сняло метку с моего тела. Но это был бы идеальный вариант, и я понимал, что в жизни такого случиться не может. Даже если Ван Хенг займется этим делом лично, риска проиграть для него не существует.

Нихонец играл в моей лиге, а Ван Хенг — двумя или тремя лигами выше.

Скорее всего, Лже-Игоря просто загонят в угол и ликвидируют силами оккупационного корпуса цинтов.

Новых роликов в пабликах не появлялось, зато ближе к полуночи посыпались сообщения, что цинты оцепили несколько кварталов в северной части города, объявили там комендантский час, выставили на улицах блокпосты и перекрыли дорожное движение. Похоже, охота добралась до финальной стадии, и счет шел уже на часы.

Поскольку я никак не мог повлиять на эту ситуацию, я просто лег спать.

Утро так и не внесло ясности.

Все, что было известно к десяти часом — оцепление сняли, комендантский час был отменен. Привела ли эта операция к каким-то результатам, никто не знал. Официальных заявлений от оккупационных властей, разумеется, не последовало, и народ в сети утопал в догадках, никакой ценности не представлявших. Выдвигались разные версии, кто-то с пеной у рта доказывал, что только он знает всю правду, кто-то предлагал подождать с выводами, кто-то…

Я отправился на кухню, чтобы сварить себе еще одну порцию кофе, но не успел даже включить плиту, как мне пришел вызов от начальства. Ван Хенг пожелал встретиться.

Испытав легкий укол разочарования от осознания того факта, что цинту удалось пережить эту ночь и в преследовании нихонца, если оно еще продолжается, он явно не участвует, а значит, избавиться от него нет вообще никаких шансов, я запер дверь и вышел к уже ожидавшей меня машине.

После очередной конспиративной поездки на машине с молчаливым водителем я пересел в фургон Ван Хенга, и мы двинулись с места. Цинт совершенно не изменился с того раза, когда я видел его в последний раз, тяжелые морщины не залегли на его лбу, он не выглядел ни изможденным, ни даже чуть уставшим, и, похоже, ничто не выбило его из состояния душевного равновесия.