Шрифт:
Жаль.
Ван Хенг сидел в кресле первого пассажирского ряда и рассматривал на установленном в салоне большом мониторе географическую карту северного американского континента, часть которого в моем родном мире принадлежала нам.
— Что тебе известно о текущей военной ситуации? — спросил Ван Хенг.
Я готовился держать отчет по поводу местных событий, поэтому вопрос был неожиданным, но ответить на него было легко.
— Только то, что говорят в официальных источниках, — а в официальных источниках всегда все хорошо, особенно если война идет где-то далеко отсюда. Победоносное продвижение, тактические успехи, грандиозный замысел наших военачальников… Уверен, что германское население в моем родном мире кормили теми же байками даже тогда, когда наши войска подбирались к их государственной границе.
Так во время войны работают контролируемые государством средства массовой информации. Они не готовы рассказывать населению горькую правду, даже когда эта самая горькая правда, одетая в форму вражеской армии, будет разъезжать по улицам вашего города на броне.
Это просто принцип такой. Но в данной ситуации я не видел никаких предпосылок к тому, чтобы у империи цинтов действительно возникли проблемы.
Они завоевали уже почти весь мир, осталось сделать только пару последних шагов. Что может пойти не так?
— Продвижение Имперской Освободительной армии серьезно замедлилось вот здесь, — он ткнул пальцем куда-то в район Французской Канады. — И практически остановилось здесь.
Его безукоризненный ноготь, наверняка плод работы его личного специалиста по маникюру, указал на Аляску.
Это заявление шло вразрез с официальной пропагандой, которая утверждала, что продвижение имперских войск постоянно и неутомимо, но я тогда я еще не особенно удивился. В конце концов, я был солдатом и знал, как оно бывает.
— Как давно? — спросил я.
— Семь месяцев, — кратко бросил он.
Больше полугода. Для того, чтобы завоевать всю Европу, им потребовалось вдвое меньше времени. Осталось только понять, почему эта остановка военной машины империи волнует гангстера на другом конце планеты.
Насколько мне было известно, костяк последнего военного сопротивления цинтам составляли остатки армии Объединённых Штатов Северной Америки, отступившие на территорию Канады, и примкнувшее к ним местное ополчение. Естественную убыль личного состава компенсировал поток добровольцев со всего мира, которые всеми правдами и неправдами стекались на последний свободный от имперской власти островок земли, но в последнее время этот поток изрядно обмелел, потому что цинты перекрыли уже почти все пути, и редкое судно с отчаянным смельчаком на капитанском мостике могло проскользнуть через блокаду.
— Сама заминка не очень важна, — сказал Ван Хенг. — Не сомневаюсь, что со временем наши генералы придумают, как дожать и уничтожить противника. Гораздо любопытнее причина, по которой эта заминка вообще смогла произойти.
Я изобразил на лице вежливую заинтересованность.
— Примерно семь месяцев назад враг применил против нас новое оружие, и потери нашей армии выросли в разы, — сказал Ван Хенг. — И я сейчас не говорю о потерях среди обычного личного состава. У врага появилось оружие, способное поражать порабощенных нами демонов.
Вот тут я действительно удивился. За все время пребывания в этом мире я не слышал ни о чем подобном, и даже Сэм ничего близко похожего не рассказывал.
«Для нас это прошлый век», — на самой грани понимания пробурчал Сэм, услышав мое обвинение. — «А для вас — следующий. На нынешнем уровне вашего научно-технического развития создание такого оружия невозможно. Особенно если речь идет о промышленных масштабах».
Но было очевидно, что эта новость его проняла, раз уж он осмелился подать свой голос при Ван Хенге.
Ван Хенг переключил изображение на экране, и вместо географической карты я увидел плохонькую фотографию, сделанную на камеру дешевого мобильного телефона. Наверное, на фотографии было запечатлено то самое оружие возмездия, которое бросило вызов армии цинтов, но таковым оно абсолютно не выглядело.
Это был обрез охотничьего ружья, причем далеко не самого современного экземпляра. Два укороченных ствола, предназначенных для снарядов крупного калибра, символический приклад со стилизованным изображением креста… Дуло ружья выглядело грязным, но присмотревшись, я обнаружил, что это не просто скопление пятен, а вязь из латинских букв. Разобрать саму надпись при таком низком разрешении было практически невозможно, но мне показалось, что я опознал первые строчки.
«Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri Jesu…»
Это было начало обряда экзорцизма. Не такой уж неожиданный текст, если учесть, что он был нанесен на оружие, предназначенное против демонов, но вряд ли главный его секрет кроется в этих словах.
— Это всего лишь старое стрелковое оружие, — сказал я. — Даже не автоматическое. Не понимаю, как с его помощью можно остановить целую армию, даже если бы у них были тысячи таких стволов.