Вследствие чего я был действительно озадачен поведением гессы. Но, чтобы не смущать Делию, попросил Лиама спрятаться в комнате отдыха, которая скрывалась прямо за книжным стеллажом. Разговор со знакомым семьи все же приятнее, чем в компании неизвестного наблюдателя. По правде говоря, я просто хотел поскорее разобраться с девчонкой и вернуться к своим делам.

Двери распахнулись, и гесса ожидаемо замерла на пороге. Не каждый день тебя вызывают в кабинет ректора.

– Проходи, – подбодрил я ее. – Не переживай. Мы просто поговорим. И все.

Окинув меня внимательным задумчивым взглядом, словно оценивая противника, Карделия едва заметно кивнула каким-то своим мыслям и, наконец, преодолела невидимую грань кабинета. Уверенным, но слегка шатающимся шагом девушка подошла к столу и села в то кресло, где еще пару минут назад сидел мой друг. Поерзав по мягкой коже и, в конце концов, найдя удобное положение, она просто безмолвно уставилась на меня. Сейчас Карделия больше напоминала набравшую воды в рот рыбу, чем серую мышь.

Помимо молчания, я, ко всему прочему, отметил нездоровую бледность девушки и едва подрагивающие кончики пальцев, нервно комкавших ткань платья.

Я был уверен, что она начнет оправдываться. Ведь именно это было в духе таких, как она – неуверенных и забитых. Однако Карделия не собиралась начинать разговор. Она ждала активных действий с моей стороны.

– Как ваше самочувствие, Дели?

Гесса удивленно распахнула глаза, не ожидая услышать ласковое обращение, и медленно потянулась рукой к белокурому затылку, почти сразу отдергивая ладонь от головы и сжимая плотнее губы. Ей было больно. Это читалось в искристых, почти синих глаз, похожих на полевые васильки. Удивительно, раньше они мне казались серыми и тусклыми.

– Голова... Я упала... И... – рот девушки приоткрылся, словно она хотела сказать мне что-то более конкретное, однако по каким-то неизвестным соображениям решила этого не делать.

Но, по крайней мере, я убедился в правильности своих выводов. Хоть магистрела и настаивала на моем серьезном разговоре со строптивой ученицей, нарушившей правила академии, я не собирался становиться для нее карающей дланью. Сперва нужно было понять, что вообще произошло.

– Магистрела Вуд сообщила мне, что вы создали существ. И теперь не можете их развеять.

– Не могу, – не стала она отрицать. – Потому что не знаю, как это делается. Точнее... Не помню этого.

Я нахмурился. Одно дело ушиб, но совсем другое – проблемы с памятью.

– Гесса Римеди тебя не осматривала?

– А она чаритель?

Теперь я был уже обеспокоен. А еще зол на магистрелу Вуд, которая вместо осмотра девушки решила ее проучить. Правила академии важны, и нарушение их наказуемо, но только в том случае, если есть кого наказывать. В этой же ситуации дело и вовсе могло закончиться плачевно, учитывая здоровье Карделии.

– Так дело не пойдет, – вздохнул я и стал перекладывать стопки съехавших бумаг на столе, где-то среди всего этого добра завалялся чаркамень. – Да где же он?

Впору было смахнуть все со стола к беркудам, но я держал себя в руках. Проклятье влияло на эмоции сильнее, чем я бы того хотел, и все чаще перерастало во вспышки раздражения, чего ректор академии не мог себе позволить. Нужно было срочно найти решение!

Глава 2.3

Кэлвин

Наконец искомая вещь обнаружилась за чернильницей, и я, нарисовав на камне руну призыва, вновь вернулся к разговору с девушкой.

– Через пару минут чарительница придет сюда. Вас нужно осмотреть. Потеря памяти – дело серьезное.

Карделия вымученно улыбнулась и согласно кивнула.

– А пока... – я перешел к более важной части, и не самой приятной. – Нам нужно поговорить про ваш проступок.

– Я не сделала ничего плохого!

– Это ведь вы создали существ? Или вы и этого не помните?

Замявшись и как-то неоднозначно передернув плечами, девушка все же подтвердила мои слова:

– Это сделала я.

– Значит, вы не станете отрицать, что нарушили устав академии?

– Не стану, – произнесла гесса сквозь сжатые зубы. Либо ей очень сильно болела голова. Либо не нравилось то, к чему я клоню.

Выдохнув, я скрестил руки на груди.

– В обычной ситуации за такую провинность я бы мог отстранить вас от учебы на целый месяц. И был бы прав, – рот девушки взволнованно распахнулся, но я поспешил ее успокоить: – Однако то, что я дал слово присматривать за вами, обязывает меня пойти на некоторые уступки.