По итогу мне досталось две полторашки «Ессентуки». Воду давали по три литра в одни руки, дожили! Вода — дефицит, на Полесье! Какой кретин поспиливал колонки по городу? Надо вместо квартиры хатку себе покупать, скважину бурить и ручной привод к ней. И лампу керосиновую. И печь-буржуйку! И ружье, это само собой разумеется.

Город раз за разом оказывался не готов к накрывающим его бедам. Об этом говорили повсюду, на каждой лавочке и каждом перекрестке. Люди материли отсутствие воды, нерасторопность земского руководства, бессилие коммунальных служб. Грозились голосовать против нынешнего «земского предводителя», поддержать кого угодно, хоть бы и Рыбака или даже каких-нибудь магнатских клиентов, которые загонят город в кабалу к аристократам — только бы уже бардак кончился.

Два или три раза я замечал откровенных сумасшедших или — кликуш, как их тут звали. Одна закутанная в тысячу платков женщинка размахивала руками и что-то выкрикивала напротив здания милиции, другой — сутулый дядечка, моргающий всем лицом, остановился посреди проезжей части, на светофоре, и что-то шептал губами и вазюкал в воздухе перед собой пальцем, как будто чертил математические формулы на доске. Машины сигналили, водители ругались — он не обращал внимания, явно занимаясь гораздо более важными делами.

В общем — впечатление от прогулки выдалось гнетущее. И я сам не заметил, как ноги понесли меня к церкви. Столько раз грозился и собирался, а ни разу так и не зашел. Суета!

— А ОНО, МОЖЕТ, И СЕЙЧАС ТЕБЕ НЕ НАДО? — коварным тоном спросил дракон. — ТЫ Ж ВРОДЕ НА ТУРНИЧКИ СОБИРАЛСЯ? А ЕСЛИ НА ПЛЯЖ ПОТОРОПИШЬСЯ — ТО СМОЖЕШЬ ЗАЦЕНИТЬ ФИГУРУ ЗБОРОВСКОЙ. ИНТЕРЕСНО, А ПОД ПЛАТЬЕМ ОНА ТАКАЯ ЖЕ ЛАДНАЯ, КАК КАЖЕТСЯ? КАК ДУМАЕШЬ? ПОСЛЕ ЧЕТЫРЕХ РОДОВ?

Я продолжал его игнорировать. Он меня здорово подставил с этим огненным дыханием, мог бы хотя бы предупредить, скотина! Да и такие предложения — типа попялиться на многодетную замужнюю соседку, пусть она и симпатичная — весьма сомнительного свойства. Зараза, однако, а не дракон.

Так что я решительно свернул с Земской улицы в церковные ворота. Прихожане разбили тут настоящий парк: много высоченных кленов, детская площадка, дорожки, скамеечки, какой-то выложенный диким камнем прудик, в котором медленно, с чувством собственного достоинства, плавал выводок черепах… Сама церковь представляла собой большую византийскую базилику, белую, с полусферическими куполами и золотыми четырехсторонними крестами. Скромно, но впечатляюще.

Никакого разделения на православие и католицизм тут не произошло, правда, существовали целых двадцать патриархатов по всей Тведи — со своими особенностями богослужебной и богословской практики — и огромное количество маргинальных сект, но формально христианство было единым. Римский Папа оставался обычным патриархом, таким же, как Александрийский Папа, Константинопольский, Русский, Аравийский или Скандинавский Патриархи. Реформации как таковой не случилось — по большей части потому, что главное требование Мартина Лютера не имело смысла: тут и так служили на национальных языках. На гномском шпракхе? На эльфийской ламбе? Латинском? Греческом? Галльском? Что угодно.

По сути, двадцать патриархий и разделялись по языковому принципу. Так что сейчас я находился в Вышемирском соборе Русского Патриархата. Никому и в голову не приходило писать таблички с уточнениями типа «римско-католическая», «древлеправославная» или «евангельских христиан-баптистов».

Это было непривычно, но в общем-то внушало уважение.

На церковном крыльце я замер, взявшись за массивную дверную ручку. Дракон внутри шевелился, но молчал, так что я отворил дверь и шагнул внутрь. В нос ударил хорошо знакомый запах ладана, в голове на секунду потемнело, но я вдохнул поглубже и прошёл в притвор.

В храме было тихо, откуда-то с хоров звучал голос псаломщика, отдающийся эхом под церковными сводами. Расписанные стены и потолки представляли собой неплохую иллюстрацию местной библейской и церковной истории. Довольно странно было видеть среди святых незнакомых персонажей явно гномских бородатых статей или — с эльфийскими ушами, или даже — клыкастых орков!

В общем и целом — тут все напоминало православную церковь, разве что у стен имелось несколько рядов скамей — примерно на четверть площади, не больше. Я присел на одно из таких сидений, сунул сумку под ноги и замер на несколько секунд, наслаждаясь атмосферой тишины и какого-то особого умиротворения.

Впереди и слева, у самого иконостаса, какой-то высокий мужчина в военной форме и с офицерскими погонами беседовал со священником. Бородатый невысокий батюшка однозначно принадлежат к народу гномов! Я не очень хорошо пока разобрался в религиозных заморочках кхазадов, но христианство никогда не делало различий по расе и национальности, и христианский принцип «не будет между вами ни эллина, ни иудея, ни эльфа, ни орка, ни раба, ни свободного» тут тоже соблюдался, раз я наблюдал перед собой этого широкоплечего бородача в чёрном подряснике с серебряным крестом на груди.

— … сотня человек летит на воздух и погибает! А он смеется, обрекая их на смерть одним движением руки! — горячо говорил офицер. — Моя вера пошатнулась, отец Иоганн. Я всю жизнь служил в земских войсках, и мне не доводилось в бою пересекаться с магами, но теперь… Это ведь настоящая дьявольщина! Как Господь терпит магов, отец Иоганн? Они ведь почти всесильны, мы — жалкие насекомые, ничтожества перед мощью магии…

— Всесильны? — хмыкнул священник в бороду. — Как бы не так. Маги смертны, и разве мага не может бросить жена? Разве одарённые не спиваются и не превращаются в рабов дурмана? Или, может быть, магов не сбивают машины, или их не может придавить упавшим деревом, или — они не болеют Черной Немочью, когда все их чародейские ухищрения ничего не стоят? А разве одномоментный удар батареи реактивных систем залпового огня не может, как ты выразился, «поднять на воздух» гораздо больше, чем сотню человек? Так что же — оператор РСЗО тоже — дьявольщина?