Дома ей не стало лучше. Она чувствовала себя настолько несчастной, что, снимая промокшую от пота блузку, запуталась в ней и внезапно расплакалась. Будто это была последняя капля в чаше накопившегося стресса. Полину жгла беспомощная обида и злость. Она ощущала себя пустым предметом, который все это время просто катили в нужном направлении, безмозглой куклой, которую обвели вокруг пальца. Её в очередной раз обманули, только на этот раз всё произошло слишком… внезапно. Полина могла ожидать подобного от кого угодно, но только не от него! Пусть их с Алексом знакомство и длилось совсем недолго, но его обезоруживающая откровенность и желание помогать по какой-то причине внушали ей безграничное доверие. Что теперь делать с этим растерзанным доверием, Полина просто не знала.

Её размышления прервал очередной телефонный звонок. Она уже собралась вырубить мобильник окончательно, но увидела имя свекрови на экране. Прежде, чем ответить, Полина несколько мгновений собиралась с силами.

— Полина, мне только что позвонили из больницы! — раздался взволнованный голос Светланы Юрьевны из динамика. — Максим очнулся!

— Ох, это же просто… чудесные новости, — слабо отозвалась Полина. Она действительно искренне обрадовалась, но просто не была способна выразить эту самую радость голосом.

— Можешь говорить, что это — совпадение, но я уверена, что всё не просто так!

— Что? — растерянно переспросила она.

— То, что Максим очнулся после твоего прихода в больницу! — Эти рассуждения повергли Полину в смятение. Интуиция у свекрови всегда работала как часы, но Полина не рискнула подтвердить её догадки и лишь промычала что-то невнятное в ответ. — Ты не хочешь вечером ещё раз проведать его?

— Я бы с радостью, но мне до сих пор… нехорошо.

— Так и тошнит? — обеспокоенно спросила Светлана Юрьевна.

— Да…

— Полина, а ты, случайно… не беременна?

— Нет! — резко ответила она. — Нет, точно не беременна.

— Хорошо. Прости, что так бестактно спрашиваю об этом…

Перед тем, как попрощаться, Светлана Юрьевна пожелала ей скорейшего выздоровления, и Полина могла поклясться, что слышала нотки сожаления в её голосе. Похоже, та ещё надеялась на их с Максимом воссоединение.

Только отложив телефон в сторону, Полина снова вспомнила о предсказании. Меньше, чем за сутки всё перевернулось с ног на голову, а напророченное будущее словно придвинуло к ней свои границы. Кажется, теперь Полина даже видела контуры этого будущего. Оно всё более отчётливо и угрожающе маячило на горизонте.

И всё же она по-прежнему отчаянно хотела сопротивляться его наступлению. Лучше одиночество до конца дней, чем такая семья. Лучше она навсегда превратится в отшельницу, чем в жену и мать для этих двоих. Ни одна в мире сила не могла заставить её взять на себя воспитание ребёнка, который был живым напоминанием супружеской неверности, точно так же как ничто не было способно залечить ту рану, что Максим нанёс ей своим предательством.

Горечь этих размышлений ощущалась даже на языке, и Полина заставила себя добраться до кухни, чтобы налить стакан воды. Едва она успела сделать глоток, как из соседней комнаты снова донеслась настойчивая вибрация. Ощущая раздражение и смертельную усталость, Полина вернулась в спальню и потянулась к телефону, лежащему на кровати. А мгновение спустя стакан вылетел из ослабевших пальцев и в дребезги разбился об пол, расплескав воду по босым ногам. Казалось, что сегодняшний день уже просто не мог стать ужаснее, но внезапно всё случившееся за утро разом поблекло. Полина шокировано таращилась на сообщение, всплывшее посреди экрана, и не могла сделать ни единого вдоха.

«Приезжай домой или твоя мать умрёт».

Это был он, её сводный брат. Антон будто специально выбирал момент, чтобы вернуться в её жизнь. Момент, когда его жертва как никогда уязвима.

За какие-то несколько минут Полина успела пройти путь от неконтролируемой паники до осмысленного и решительного действия. Ни сам Антон, ни её мать не взяли трубку, когда она попыталась им перезвонить, поэтому Полина поспешно натянула на себя первую попавшуюся одежду, схватила телефон и перцовый баллончик и выбежала к машине. Этого оказалось достаточно, чтобы к ней снова вернулось предобморочное состояние и тошнота. Просидев пару минут за рулём, Полина так и не дождалась улучшения и вызвала такси.

Возле подъезда матери она первым делом заметила карету скорой помощи, и только потом увидела автомобиль Антона. В сознании сразу же взметнулись самые жуткие предположения, а по телу разлилась предательская слабость. Полине вдруг захотелось просто разрыдаться от страха и стресса прямо здесь, на пассажирском сидении такси, и не выходить наружу, пока кошмар не рассеется. Её разум словно превратился в моток оголённых проводов, любое касание к которым могло взорвать и разнести в пыль остатки её хрупкого самообладания. Больше всего на свете Полина боялась не встречи со своим мучителем, а… знания. От Антона её могли защитить нити, которые до сих пор покрывали кожу на руке, а от осознания, что случилось непоправимое, не могло спасти ничто.

Стоило ей выбраться на улицу и сделать пару шагов, как фары машины Антона дважды тревожно мигнули. Полина застыла, напряжённо всматриваясь туда, где сидел водитель, а затем увидела, как за бликующим лобовым стеклом показалась рука, указывающая ей на подъезд. Пульс застучал где-то в горле. Не чувствуя земли под ногами, Полина направилась к крыльцу и поднялась на третий этаж. У самой двери она столкнулась с медиками скорой помощи, которые уже покидали квартиру, и только их невозмутимые лица позволили ей сделать пару спокойных вдохов прежде, чем зайти в родительский дом.