То же мне, актриса из погорелого театра.

– Опека оформлена официально?

Лавочница икнула.

– Так я... я ведь так... по-соседски.
– Она приложила руку к сердцу.
– Кида мне как дочь родная!

– Оно и видно!
– крикнули из толпы.
– То-то ты ее объедками кормишь.

Лавочница затряслась и выглядела так, словно была готова кинуться наутек.

– Ага!
– подхватил кто-то.
– И лупит почем зря!

Прижатая к стенке торговка, затравленно глядела то на шерифа, то на меня, то на девочку.

– Тихо!
– крикнул Бартел. Он развернулся к зевакам.
– Расходитесь по домам. Не на что здесь смотреть.

По толпе прокатился вздох коллективного разочарования, но желающих спорить с представителем закона не нашлось.

Шериф исподлобья посмотрел на торговку:

– Я запрещаю покидать вам лавку до выяснения обстоятельств. А вы, - это было адресовано уже нам с девочкой.
– Пойдете со мной.
– Бартел взглянул на меня.
– К вам, госпожа Левер, у меня тоже есть небольшой разговор.

Глава 11

Мне не оставалось ничего другого, как пойти с ним. По дороге я мысленно перебирала возможные вопросы и судорожно придумывала ответы на них. Но в целом же пыталась успокоить себя тем, что шериф вряд ли заподозрит во мне самозванку и уж, тем более, попаданку. Скорее всего задаст формальные вопросы и, возможно, попросит расписаться в паре бумажек. А потом я уйду и буду держаться от него подальше.

От Грушевой улицы до центральной площади было минут двадцать пешей ходьбы, и за всю дорогу шериф не сказал мне ни единого слова, но то и дело поглядывал. И, как мне казалось, с долей подозрения. Тем не менее, я решила не накручивать себя раньше времени.

К слову, я тоже разглядывала его, стараясь делать это не слишком пристально.

В других обстоятельствах я бы, пожалуй, сочла его привлекательным: высокий, крепко сложенный. В лице и жестах сочетались сила и мягкость - он напоминал хищного зверя - спокойного и от этого еще более опасного.

Наконец, впереди показалась вымощенная светлым булыжником площадь. В отличие от шумной рыночной здесь было чище и свободнее. В центре стоял фонтан; по краям примостились скамейки и клумбы с пестрыми цветами. Здание из белого камня, на крыше которого реял флаг, было, очевидно, ратушей. Слева к нему прижималось еще одно, поменьше и попроще - с деревянным крыльцом и черепичной крышей. «Офис шерифа», гласила вывеска.

Стало быть, пришли.

– За мной, - размашистой походкой Бартел направился к крыльцу.

Мы с Кидой посеменили за ним. Краем глаза я заметила, что несколько случайных прохожих уставились на нас. Впрочем, хмурый взгляд шерифа живо усмирил их, и любопытные горожане вернулись к делам.

– Он вернет меня обратно?
– шепотом спросила Кида, когда мы поднялись на крыльцо.

Она держала мою руку и время от времени с опаской косилась на шерифа. Как бы сильно ни хотелось успокоить ее, ответа я дать не могла.

Шериф открыл дверь и отошел, пропуская нас вперед.

– Как долго ты живешь в мастерской?
– спросила я, когда мы вошли.

– Три года. С тех пор как мама убежала от плохого человека.

– Ты это про своего отца?
– спросил шериф.

Кида притихла.

– Кажется, вы ее пугаете, - ответила я, ободряюще сжимая руку девочки.

Шериф не ответил и повел нас к стойке, за которой дежурил молодой парень. Увидев нас, он поднялся, но Бартел махнул ему рукой.

– Не записывай их, Лоренс. Они не арестованы, - он обернулся к нам и добавил, - пока.

Лоренс кивнул и опустился на место.

Бартел привел нас в свой кабинет. Здесь было светло, относительно чисто и пахло нагретым деревом. На столе высились кипы бумаг, ими же были забиты шкафы вдоль стен. Возле окна, на крючке, висело в ружье.

– Присаживайтесь, - Бартел занял высокое кресло за столом, а нам указал на два свободных стула напротив.

Пока мы с Кидой устраивались, он не сводил с нас глаз, но понять, о чем он думает, я не могла.

– Ну?
– шериф сцепил пальцы в замoк.
– Рассказывайте.

Побледневшая Кида смотрела на него, как ягненок на волка, так что пришлось мне взять слово. Правда, знала я немного, точнее - почти ничего, за исключением той сцены, свидетельницей которой стала.

– Ясно, - кивнул он, когда я закончила.
– Значит, вы прежде не встречали ни девочку, ни владелицу лавки?

Я покачала головой. «Странно, что ты ничего о ней не знал», проскочила мысль. Разве представители закона не должны следить за сиротами?

– И ребенка, стало быть, похищать не собирались?