Туда и дорога, мстительно подумала я.

Тем временем появлялись и прочие участники совещания. Прибыл Зимин, приветствовал всех и сразу же прошёл к креслу Соколовского. Водил светящимися ладонями, держал то за одну руку, то за другую, и что там ещё целителям положено делать.

— Ну ничего, ничего, скоро и вовсе на поправку пойдёте, — говорил он. — Но ещё минимум неделю — никаких погонь, никаких допросов, никакой охоты ни на нежить, ни на демонов, ясно?

— Ясно, — отвечал ему Соколовский. — А через неделю? Можно?

— А там видно будет, по состоянию по вашему решим.

— А если наша лисонька нарисуется?

— А у вас теперь ещё один некромант есть, — и кивает на меня.

А я что? А я ничего. Некромант, да. Как есть некромант.

Прибыл Гордей Платонович, приветствовал хозяина дома, всех прочих, и приземлился на стул возле меня.

— Как вы, Ольга Дмитриевна? Зимин говорил, что в целом в порядке, и я очень рад видеть вас.

— Благодарю, уже в самом деле похоже на порядок. В понедельник собираюсь на службу — если, конечно, ничто более серьёзное меня не отвлечёт.

— Отрадно весьма, — улыбнулся он. — Может быть, есть шанс, что наш демон сбежал и более не возвратится?

— Сомнительно, — вздыхаю я. — Вдруг захочет доесть Михаила Севостьяновича? — и киваю на хозяйское кресло.

Тот, правда, усмехается.

— Меня, выходит, не так-то просто съесть, — и ведь улыбается ещё! — Зря, что ли, наше чудище заморское взялось меня когтями драть?

И кто ж знает, до чего бы мы ещё договорились, но — последним из нашей команды прибил Черемисин. И привёл с собой госпожу Фань-Фань.

С ними тоже поздоровались, а потом Болотников дождался, пока Алексей разольёт всем чай, и покинет нас, запер от подслушивания гостиную и сказал:

— Итак, что же мы имеем? Бельский мёртв, я, конечно, буду настаивать на посмертном допросе, но что-то мне подсказывает, что ничего он нам уже не расскажет. Демон сбежал, и концов мы пока никаких не нашли. Однако же, нашу историю необходимо завершать. И поэтому я желаю послушать госпожу Фань-Фань, — он внимательно взглянул на китаянку.

Та ответила не менее внимательным взглядом, а я вспомнила чешуйчатое тело в фойе. В человеческом обличье она совсем не такая — маленькая, худенькая, никак не подумаешь, что может перекинуться в такое вот чудище. И что вообще такие чудища могут жить с нами бок о бок.

Черемисин принялся, очевидно, переводить, но она только отмахнулась.

— Я понимаю всё, что сказано. И смогу ответить так, что меня поймут, — сказала она на чистом русском языке.

Черемисин вытаращил глаза, а Болотников лишь усмехнулся — подозревал, да?

— Что же, тогда мы внимательно вас слушаем, почтенная госпожа Фань-Фань.

— О чём желает услышать ваше высокородие? — Фань-Фань смотрела на Болотникова, не сводя глаз.

— О том, откуда вы все здесь взялись, — ответил тот.

Мне послышалось, или требовательности в голосе поубавилось? Впрочем, глава губернского магического управления тоже не сводил глаз с китаянки.

— О, это легко. Я расскажу. Много лет я служила великой императрице, но после её кончины мне пришлось скрыться, ибо настроения при дворе, в народе и обществе не позволяли мне чувствовать себя в безопасности. Я провела некоторое время в странствиях, и осела в вашем городе, потому что он с одной стороны весьма удалён от всех центров мировой политики и от войн, а с другой — обладает достаточным уровнем цивилизации. Здесь я могу переждать какое-то время… и если на родине моей успокоятся революционные настроения, вернуться туда. Господину Черемисину доложили обо мне, как чиновнику, ведающему всяческими приезжими, он взглянул на меня и предложил мне покровительство. Я же в ответ предложила ему помощь в тех делах, какие окажутся мне по силам. Мы отлично понимали друг друга, и союз наш был выгоден обеим сторонам. Когда появилась Линь-Линь, я предложила сразу же отправить её обратно, но господин Черемисин не согласился со мной. Я думаю, о своих мотивах он скажет сам, но Линь-Линь не пожелала услышать мои слова о необходимости соблюдения законов той страны, в которой ты живешь. Она весьма юна и достаточно беспечна, и как многие юные одарённые существа, считает, что нет никого сильнее, хитрее и изворотливее неё, но это не так. После нападения на даму-некроманта, — тут Фань-Фань легко поклонилась мне, — она отлёживалась несколько дней. А после того, как её побили двое некромантов разом, сбежала, и я полагаю, что снова отлёживается в каком-то убежище. Так же я полагаю, что если в том есть необходимость, то её можно будет найти.

Она замолчала и поклонилась Болотникову — мол, спрашивайте, если что-то нужно.

У меня возникло множество вопросов, и первый — почему столь могущественное существо было вынуждено бежать, но я здесь не главная, пускай сначала спрашивают другие.

— Что же, выходит, вы были приближённой Императрицы-Орхидеи? — спросил Болотников.

— Всю её придворную жизнь. А до того — её свекрови. И… некоторых других.

Сколько-сколько ей лет? На вид — юна и прекрасна, едва ли не моложе меня.

— И отчего вы не остались в Запретном городе после смерти вашей… покровительницы? Подопечной? — продолжал расспрашивать Болотников.

— Оттого, что у тех, кто рвался к власти, тоже были приближённые демоны, — пожала плечами Фань-Фань. — И я вовсе не желала выяснять, кто сильнее. Я покинула Поднебесную — и никого не волнует, где я и что со мной. Вот если бы я осталась, тогда многим было бы важно, с кем я и кого готова поддержать. А я пока… не готова поддержать никого.

Вроде бы кто-то говорил, что в Китае неспокойно? Не то прямо революция, не то что-то, очень похожее? И она не захотела поддержать ни одну из сторон? Что ж, я её понимаю.