— Арида Белль Эро Фонт, у вас жар! — непререкаемым тоном произнесла женщина. — Вы вчера ранение получили в саду, долго без сознания были. А сейчас, похоже, воспаление начинается… Ах, как это все не вовремя, как будет гневаться господин Октавий…

Женский голос, скрипучий, наполненный страхом, доносится до меня как будто сквозь вату — мягкую, пушистую и обволакивающую. Но долго пребывать в блаженной неге мне не дали. Женщина уцепилась в мое плечо и грубо потрясла:

— Поднимайтесь! Ваша свадьба через пару дней. Не хватало еще, чтобы вы ее проспали. Ваш отец тогда всех нас выгонит. И вас, боюсь, тоже!

Я открыла глаза. Пожалуй, от это докучливой дамы просто так не отделаться. Но какая свадьба? Ведь она же состоялась вчера? Или та стремная церемония считается недействительной?

Я попыталась сесть и застонала, голова болела нестерпимо. Женщина с беспокойством уставилась на меня:

— Придется потерпеть немного. Сейчас девку за лекарем отправлю. Он вам травок даст, авось и обойдется все.

Когда она удалилась, я осторожно приоткрыла полог. И тут же его задвинула. Потому что думала, что осталась одна, в то время как в моей комнате находилось еще несколько девушек. Что они все здесь делают?

И хоть я видела их всего лишь мгновение, одеяния присутствующих показались мне довольно странными. Девицы были наряжены в длинные, до пят, кремовые платья изо льна или тому подобной холстины. Глаза их были опущены вниз, на меня они не смотрели. Лишь одна из них, крайняя справа, с приятным, чистым лицом, чуть подрагивала ресницами. На щеках ее красовался завидный деревенский румянец.

Подождав еще минуту, я снова высунулась из-за своего укрытия:

— Эй, вы кто? — спросила я, понимая, что мой голос, наверное, в результате вчерашнего приземления головой на камень, звучит довольно хрипло.

Крайняя девушка вздрогнула, услышав мой, голос, но, тем не менее, никто из них ничего не произнес.

— Лея! — в комнату тяжелой поступью вошла пожилая женщина и дернула за руку крайнюю румяную девушку. — А ну, живо к господину Трисмегисту, срочно скажи, чтобы шел! Давай, поворачивайся, лентяйка!

Девушка снялась с места и мигом скрылась в дверях.

Да что тут происходит, в самом деле? Рассердившись, я опустила ноги вниз, собираясь покинуть кровать, которая оказалась довольно высокой, а спускаться с нее предлагалось по ступенькам. Ну и ложе!

Едва я ступила на первую ступеньку, как пожилая женщина сделала знак рукой и ко мне кинулись пара девушек. Они взяли меня за руки с двух сторон, помогая спуститься. Наконец я стояла на твердом полу, с изумлением озираясь по сторонам. Затем, почувствовав сильную слабость, опустилась в глубокое, стоявшее у окна кресло. Пожилая женщина с неприятной угодливой улыбочкой не спускала с меня глаз.

Я изумленно оглядывала то, что на мне было надето. Это был очень тонкий, мягкий пеньюар, удивительно красивый, нежного голубого оттенка с настоящими венецианскими кружевами. Откуда такая роскошь? Неужели Сморчков упрятал меня в элитную клинику для душевнобольных богачей?

Спустя минут пятнадцать, которые я провела за поеданием прекрасного сытного завтрака, в двери, запыхавшись, вбежала румяная девушка, которую пожилая дама называла Леей. За ней следовал высокий, вертлявый, очень худой мужчина, затянутый в блестящий серебристо-черный костюм. В руках мужчина сжимал видавший виды кожаный саквояж.

— Вот, господин Трисмегист, похоже, бред у нее. Надо что-то делать, иначе, сами понимаете…

Тут женщина взглянула на меня, пытавшуюся встать с кресла и вскрикнув, она проорала:

— Девки, все сюда! Опять, возможно, держать придется, жар сильный у нее!

Стоявшие неподвижно девушки подняли глаза и бросились к моему креслу, собираясь, по всей видимости, выступить в роли санитарок для буйной пациентки. Я боязливо затянула ноги на кресло и уселась, поджав их под себя.

— Давно она бредит, госпожа Голока? — обратился лекарь к пожилой даме.

— Вчера еще бормотала что-то, билась, как рыба, — пояснила женщина. — Все порывалась бежать куда-то или от кого-то… Еле удержали. И сегодня, вот как очнулась, так и начала опять нести ересь.

Лекарь внимательно посмотрел на меня. Я ответила ему не менее пристальным взглядом. Он кашлянул и склонился над своим саквояжем:

— Так, все ясно, — пробормотал эскулап. — Видать, проникло что-то, инфекция… Да-с, плохи дела…

— Свадьбу-то хоть переживет? — с беспокойством уточнила женщина.

— Должна, — процедил лекарь.

— Вы уж постарайтесь, господин Трисмегист, — умоляюще сложила руки на груди женщина. — Иначе господин Октавий с нас всех шкуры спустит!

— Сделаю все, что смогу, — кратко произнес лекарь и взяв из саквояжа огромный шприц, подошел ко мне.