Ну нет. Сама. Теперь только сама. А несостоявшейся свекрови за всё хорошее я всё-таки отомщу. Пока не знаю, когда и как, но точно знаю, что приложу к этому все усилия. Может, я и не принцесса, но это ещё не значит, что меня можно безнаказанно бить и унижать!

Я надела перчатки, отперла дверь и подхватила свои саквояжи.

Едва родившееся из-за горизонта солнце улыбалось морозному утру.

Я сделала шаг вперёд и вышла на крыльцо, а затем решительно закрыла за собой дверь дома, в котором жил Мейер.

Прощай, прошлое. У меня один путь — вперёд!

Решительно и гордо шагнув с крыльца, я споткнулась и чуть не сверзилась с него самым неизящным образом. Саквояжи мешали равновесию, но бросить их я никак не могла, поэтому уговаривала себя, что своё добро руку не тянет. Да и чужое не тянет, если его можно считать своим. Вон у нас упёрли как-то чугунную ванну, пока папа искал, кому заплатить, чтобы её вынесли с пятого этажа. Нашёл, вышел, а ванной уже нет. Она у нас старая была, килограмм сто весила. Пока искали четверых грузчиков, её оперативно отнесли в металлолом два подъездных алкаша. Как бонус, после этой истории они нас ещё и стыдливо избегали. В общем, папа потом говорил, что это был самый удачно инвестированный мусор в истории нашей семьи.

Тоска по родным сжала сердце, но я прогнала грустные мысли прочь. Если ещё её гнёт добавить сверху, то я под этим весом точно сломаюсь. Поэтому — шаг за шагом, вдох за вдохом, день за днём вперёд в новую, прекрасную жизнь.

Городок, где находился дом родителей Мейера, был довольно большим. Я почему-то думала, что это посёлок, но оказалась неправа. Да, не мегаполис. Вокруг — максимум четырёхэтажные дома, но при этом всё такое красивое и ухоженное. Единственное, немного нарочито ровное. Обычно старые города, особенно в центре, норовят запутать хитросплетением переулков, узкими проходами и петляющими улочками. Здесь же всё было словно по линейке выверено. Видимо, когда мы только въехали в Листаматур, я была слишком утомлена, чтобы обращать внимание на его отъюстированную прелесть.

Станцию дирижаблей увидела, выйдя на центральную площадь. Среди острых крыш других зданий она выделялась плоской площадкой над верхним этажом и кучей торговых вывесок. Денег у меня, разумеется, не было, но я могла попробовать продать украшения или нарядные платья принцессы. А для этого хорошо бы разбираться в порядке местных цен. В идеале — знать бы, как деньги выглядят…

Четырёхэтажное здание с плоской крышей находилось чуть поодаль, к нему сходились дороги с разных сторон. На привокзальной площади стояли экипажи, запряжённые эльгами, и несколько необычных двухэтажных то ли автомобилей, то ли каких-то самоходных повозок. Отличались они от привычных земных легковушек тем, что салон располагался над мотором (или его магическим подобием) и занимал всё доступное пространство. Удобно, наверное, водить, когда капот не закрывает обзора. В остальном местные авто скорее напоминали аквариумы на колёсиках.

В здании аэровокзала было шумно, несмотря на раннее утро. Вместо привычного табло — объявление. «Отбытие аэростата северного направления в Файмарг и Витборгин (остановки в Граенгатте, Малмире, Фисборге, Фискуре) по утрам. Отбытие аэростата южного направления в Дарборг (остановки в Твераре и Листборге) по вечерам. В обеденное время ожидается прибытие аэростатов, курсирующих между направлениями Винборг и Грарборг (остановки в Ватборге, Твераре, Лакутуре, Фальмире)».

Названия решительно ни о чём мне не говорили, но почему-то южное направление я сразу отмела. Карта континента нашлась на одной из стен. Там я смогла сориентироваться. А ещё Файмарг оказался «свободным городом», не принадлежащим ни одному из кланов. Не понятно, что это означает, но звучит заманчиво.

Изучив расположение городов, я решила подняться выше, на посадочную площадку, чтобы узнать, где находятся кассы и столько стоят билеты.

На самый верхний этаж вела широкая лестница, на выходе с которой находился пункт охраны. Посадочная площадка была заполнена людьми, но без билетов никого не пускали. Я решила узнать, где их брать. Подошла к охраннику, пожилому суровому усачу в форменном кителе и хотела уже справиться о местонахождении касс, как он вдруг открыл передо мной небольшую калиточку и впустил внутрь, а поток людей за спиной не дал задержаться, чтобы спросить.

Большая посадочная площадка размером с футбольное поле вмещала десятки людей. И все они сейчас завороженно смотрели на приближение дирижабля. На фоне яркого рассветного неба он выделялся особенно сильно и переливался всеми цветами радуги. Больше всего он походил на огромный строенный железнодорожный вагон, к которому приделали большущий воздушный шар. Дирижабль неожиданно точно снизился (не то чтобы я ожидала, что он посшибает людей и врежется в ларёк со сладостями, но для такой махины всё равно было неожиданным настолько умелое маневрирование) и остановился прямо над большой причальной платформой, к которой вела лестница для пассажиров. Служащие в форменных кителях забегали вокруг аэростата, канатами фиксируя его над платформой. Вскоре вагон плавно осел на каменную площадку, и дирижабль наконец замер неподвижно. Из «вагона» тут же начали выходить довольные, улыбающиеся люди. А когда поток выходящих иссяк, внутрь пустили ожидающих отправления пассажиров. Завороженно рассматривая незнакомые лица и необыкновенную конструкцию аэростата, я совсем забыла, зачем пришла.

Когда на крыше почти никого не осталось, в талию со спины вдруг вцепились чьи-то руки.

— Попалась! — зло прорычал на ухо чужой незнакомый голос, и мужчина играючи вскинул меня на плечо так, что из лёгких выбило воздух.

Мощное плечо болезненно вжалось в живот, чужие руки перехватили под колени. Капюшон упал на лицо и загородил обзор. Всё, что я видела — лишь короткую алую косу на спине схватившего меня вилерианца.

Хотела закричать, но вместо этого меня внезапно накрыло приступом кашля.