— И какой же у меня имеется мотив? — возмутилась я.

— Мейер происходит из очень обеспеченной семьи. Если предположить, что заразил вас обычный служащий, которому в пару досталась бы переселенка нескоро и… ну, скажем так, любая, то понятно желание сделать вид, что никакой связи не было, а заразил вас всё-таки Мейер, пусть и таким нетривиальным способом. Я только теоретически излагаю, — поднял он ладони в воздух под моим взглядом. — Лично я предпочитаю вам верить, потому что всегда интереснее, когда происходит нечто необычное. В обыденности нет места для научного прорыва, новых теорий и пересмотра всего сложившегося багажа знаний, а ведь это очень полезно обществу. Если удастся доказать, что вилерада передаётся через кровь, да ещё и таланнкам, то это всколыхнёт умы и будет во всех новостях.

Я сделала несколько глотков чая, который перестоял и начал горчить. Взглянула за окно, где плыли пышные облака с кружевными боками. Посмотрела на Клараса, в глазах которого горел интерес, пусть совсем не такого свойства, как у Полин, но всё же.

— Я рада, что вы меня случайно прихватили с посадочной площадки. Ваши слова дают мне надежду, тем более что не всё так просто, есть ещё несколько деталей, которые могут иметь значение, но я не могу их открыть, так как связана клятвой.

— Не удивлён, вы же принцесса, было бы странно, если бы за вами не стояла хотя бы парочка тайн, — кивнул красноволосый вилерианец.

В том-то и дело, что я вовсе не принцесса, но говорить об этом нельзя. Надо как-то подтолкнуть их к тому, чтобы догадались сами.

— Кроме того, сама я бы ни за что не смогла оплатить проезд.

— Глупости! — воскликнула Полин, радостно уцепившись за возможность вступить в беседу. — Стоило бы вам объявить, что вы нуждаетесь в билете и компании за обедами, как тут же выстроилась бы очередь из желающих не только оплатить перелёт, но и исполнить другие ваши прихоти. Обычно девушки такие знаки внимания не принимают, если у них есть семья. Но в вашем случае подобное никто бы не осудил. Запомните, Лиза, вы — одинокая вилерианка. Вам можно всё. Ну или почти всё.

— Полин, вот в этой вседозволенности и кроется корень всех бед! — сложил руки на груди её брат. — Скоро чистокровных вилерианок вообще перестанут брать замуж, потому что вы слишком капризны и избалованны. Это факт.

— Переселенок на всех не хватит, — фыркнула в ответ Полин.

— И что? Уже сейчас довольно много парней, которые отказываются от самой идеи брака, потому что он слишком обременителен. И ты должна понимать, что другой человек не родился для того, чтобы исполнять твои прихоти, у него есть свои интересы и цели. А ты ведёшь себя так, словно само право касаться тебя — нечто сакральное. Будешь потом возмущаться, как Хеймса.

— Не надо сравнивать меня с Хеймсой! — вскинулась Полин. — Она — совершенно избалованная истеричка.

— Именно, Полинада. Именно.

Девушка сердито надула губы, глядя на брата.

— Я себя так не веду!

— Да неужели? А кто вынудил меня бросить все дела и везти себя в Файмарг «прогуляться», — насмешливо заломил бровь брат.

— Скажешь тоже! — фыркнула сестра. — Если бы ты не хотел, то и не поехал бы, уж мне-то можешь не рассказывать. А я просто хотела немного развеяться, пока мама ещё не родила, потому что потом будет не до того. И вообще. Путешествия полезны и замечательны новыми впечатлениями и знакомствами, — она выразительно указала глазами на меня.

— Это не отменяет того, что ехать я желанием не горел. Просто все тебе уступают, Полин, вот ты и привыкла так жить. Жду не дождусь, когда ты влюбишься в какого-нибудь парня с сильным характером, вот тогда придётся поумерить не только пыл и запросы, но и градус эмоций. Ты уже не подросток, но ведёшь себя именно так.

Мне стало неловко от этой семейной сцены, но во многом я была с Кларасом согласна. Вседозволенность негативно сказывается на характере, Лалисса Гленнвайсская тому отличная иллюстрация.

— Ты своими нравоучениями скуку можешь навести на кого угодно, — задрала нос Полин. — И вовсе я не веду себя как подросток. Подумаешь, захотела сока, я сама планировала за ним сбегать. Это ты сначала ничего не разрешаешь мне делать, а потом сердишься, что пришлось всё делать самому. По-твоему, я должна сидеть в углу молча и ничего не хотеть, лишь бы тебе не доставлять неудобств? И почему это ты не считаешь эгоизмом со своей стороны?

— Я не о соке сейчас говорю, а вообще.

— А ты давай, приведи конкретные примеры, где я себя вела истерично и избалованно за последний год. Выискался тут учитель этики, посмотрите на него, — припечатала Полин.

Судя по сузившимся глазам брата, примеры он отчаянно пытался найти, но не нашёл.

— То-то же! — торжествующе заявила Полин. — А поехать я могла и с Унгуром. Он хотя бы не такая книжная зануда, как ты. Ты сам не разрешил!

— Да вы вместе натворили бы таких глупостей!..

— Повеселились бы! А теперь только и можно делать, что по линеечке ходить. Зануда ты, — резюмировала Полин, гордо вздёрнув подбородок, а потом взглянула на меня и тут же переобулась в воздухе: — В том смысле, что очень вдумчивый и умный. И с твоими размышлениями я почти совсем согласна. И человек ты замечательный.