— И как же теперь? С кем они связаны?

— С младшими сыновьями главы клана и его приближённых. Старались подбирать мальчишек так, чтобы возраст был уже достаточно сознательный, но при этом разница в годах с будущей невестой не слишком большая. Не переживай, эти девочки будут расти с матерями, в заботе и любви. Никто не занимается изуверствами. А традиция заключать браки наследников едва ли не с рождения есть во многих мирах и культурах, так что и тут мы ничего нового не изобрели.

Полин принялась наливать мне травяной чай, в этот момент дирижабль качнуло, и бледно-янтарная капля упала на белое блюдечко. Вилерианка недовольно фыркнула, вытерла её салфеткой и пододвинула ко мне поближе мисочку с конфетами и цукатами, стоявшую на столе.

— Спасибо! — тихо поблагодарила я, опустив глаза в чашку. — Отчего же тогда споры, если с девочками всё будет хорошо?

— Многие предлагают брать беспризорниц. Мол, если девочку привели с матерью, то в случае смерти одной из них другая вряд ли оправится и забудет это. Но есть и возражения. Многие боятся возникновения легализованного сексуального рабства, появления множества девочек, которые будут полностью зависимы от своих покровителей. Взрослые женщины менее уязвимы. Но дело даже не в этом. Просто в нашей культуре маленькие девочки — символ хрупкости, ценности жизни. Дочь — это счастье для каждого мужчины. И сейчас у многих консервативно настроенных вилерианцев возникает чувство, что учёные покусились на святое. Проводят эксперименты над беспомощными малышками...

— Хотя всё совсем не так! Во многих мирах, откуда клан сейчас планирует эвакуировать девочек, с ними обращаются в сотни раз хуже! — уверенно вклинилась в разговор Полин.

— Пока у нас переломный момент. Практики слишком мало, опыта недостаточно, как и данных. Возможно, это станет спасением Вилерии, а возможно — чёрным пятном на нашей биографии, — без присущего сестре оптимизма закончил Кларас.

— Но разве не проще модифицировать сам вирус? Или даже вылечиться от него? Тогда всё вернётся на круги своя…

— Ты что! На это никто не пойдёт! — горячо заговорила Полин. — Во-первых, магия. Никто не согласится потерять способности. Во-вторых, мы не знаем, способны ли мы теперь выжить без вилерады. Может же и такое случится, что, вылечившись, все умрут. Или выживут лишь единицы. Или станет ещё хуже! В-третьих, дети… Ты, конечно, не знаешь нашей истории, но до появления вилерады у нас такие трагические случаи бывали, просто жуть! Я читала воспоминания одной коны, что жила в те времена. Текст очень архаичен, но эмоции… Она похоронила восьмерых детей! Восьмерых! Они все родились слишком магически слабыми, чтобы выжить. Тогда она записала свою историю и приняла яд. Эта повесть «Девять шагов в бездну» — одна из главных книг Вилерии. Да, наше общество неидеально, но мы хотя бы больше не хороним детей.

Вишнёвые глаза девушки сверкали убеждённостью, и она искренне верила в то, что говорила. И верно, слишком самонадеянно было бы думать, что за сотни лет лучшие умы Вилерии не нашли решения, а одна деловая попаданка Елизавета Петровна, внезапно свалившаяся им на головы, сможет. Такое только в глупых книжках бывает, а если я свою напишу, то она будет умная. Наверное.

— Полин, не распаляйся. Лизу сейчас лучше не волновать, а поддерживать. Ей пришлось нелегко. Давайте я схожу за ужином, а вы пока поболтайте о чём-то девичьем и желательно жизнеутверждающем, — поднялся Кларас с места. — Есть особые пожелания?

— Да, — встрепенулась Полин и затараторила: — Мне эплевого сока, ягодного джема и булочек с творогом, если будут. Если нет, то просто каких-нибудь сладких булочек. И… и… нарезку фруктовую.

Кларас вопросительно посмотрел на меня.

— А я буду то, что дают.

Когда её брат ушёл, Полин перевела полный нерастраченного энтузиазма взгляд на меня. Я была категорически не в том состоянии, чтобы на меня этот энтузиазм растрачивали, да ещё и настолько активно, но и бежать было особо некуда.

— Полин, скажи, а волосы у меня теперь будут бордовые расти? — спросила я, чтобы направить её пыл в нужное русло.

— Ну да. Но зависит от твоего естественного цвета. Чем светлее оттенок, тем ярче будет цвет.

— Так… а в Вилерии есть краски для волос?

— Есть, конечно! Но ты же не будешь закрашивать этот потрясающий синий? Ты что? Он же как раз в цветах клана Дарлегур.

— А я разве принадлежу к клану Дарлегур? — вскинула брови я. — Насколько я помню, меня в доме Мейера не особо рады были видеть.

— Лиза, ну ты пойми, что ситуация очень непростая. Если удастся доказать, что ты заразилась через поцелуй, то они тебя обязательно простят! — заверила Полин.

— Простят? — хмыкнула я. — Не помню, чтобы я сделала хоть что-то, требующее прощения. А мать Мейера… — я запнулась, подбирая слова.

— Лиза, пожалуйста, только не сердись, — Полин не стала ждать, пока я закончу фразу, — но и кону Ирэну можно понять. Она поторопилась представить тебя как невестку, но ты не представляешь, как она была горда за сына. Мои родители тоже хотели на ужин попасть, но она ограничила круг приглашённых специально, чтобы тебя не смущать, и отзывалась о тебе исключительно восторженно. А потом ты заболела вилерадой. Ты хоть представляешь, каково ей было выхаживать тебя, зная, что ты изменила Мейеру? Хоть это и предписано законом, но всё равно тяжело. Ведь теперь только и разговоров будет о том, что невеста Мейера предпочла другого.