Нет, это уже за гранью! В душе забурлила злоба.

Значит, вот как мы заговорили? Сначала выставили прочь, потом поняли, что обратно стучаться в барские двери и в ножках валяться за кусок хлеба никто не собирается, и решили вот так силой вернуть ценную «вещь» в семью?

Не на ту напали!

Пылая праведным гневом, я быстро переоделась в удобные брюки и тёплый свитер, заела возмущение конфетой, прихватила блокнот и ринулась в библиотеку. Ну погоди, Мейер! Ты у меня получишь и на изюм, и на орехи, и на чернослив ещё останется!

До библиотеки долетела за каких-то полчаса, ворвалась, запыхавшись, в тихий читальный зал и резко сбавила шаг. Сердце стучало в горле, а уличный воздух ещё холодил лёгкие.

Пожилой библиотекарь встретил полуулыбкой.

— Чудесного дня, кор. Пожалуйста, помогите найти книги о вилераде, а также свод законов и какие-то данные по процессам над теми, кто не оказал помощь переселенкам в момент болезни.

— И вам чудесного… Хм, не самая популярная тема… Но что ж… — он пожевал губами, потёр переносицу и двинулся в дальнюю часть зала с юридической литературой.

В итоге книг у меня оказалось гораздо больше, чем в прошлые визиты, но горящий внутри энтузиазм освещал путь. Времени лишь до утра, но успеть можно многое, тем более что один случай заражения через кровь уже выписан в блокнот. Есть на что опереться даже сейчас.

Не чувствуя ни жажды, ни голода, зарылась в книги. Сначала решила подготовить юридическую сторону, это показалось делом более важным и уж наверняка конечным, в отличие от выискивания очередного примера нестандартного заражения вилерадой. От волнения пересохли губы, а свет из окошка над столом казался мерцающим, как сломанная люминесцентная лампа. Но в остальном мозг работал на удивление быстро и чётко.

Позиция сформировалась такая: иска два, отдельных. Один против Мейера за заражение и оставление в опасности, второй против свекровища за всё хорошее и металлический кувшин. Проблема по-прежнему оставалась только одна: невозможность открыть всю правду о себе. И хотя клятву принцессе я припоминала как-то смутно, но в ней точно шла речь о запрете «сообщать», что включало в себя все формы коммуникации. А вот свекровище запретило рассказывать и писать о проявленной ко мне заботе.

Но рисовать-то не запрещала!

Так появился первый (вероятно) в истории Вилерии судебный иск в картинках. Да, я нарисовала дурацкий комикс о том, как она бьёт меня по лицу, запирает в темнице и кидает под ноги кувшин. Остросоциальное искусство, как оно есть. С художественной точки зрения получилось, конечно, ужасно. Но вполне понятно. Палка-палка-огуречик, вот и вышло свекровище со звездой во лбу.

Исковое заявление против Мейера списала с образца, опубликованного в юридическом справочнике, а вот по второму иску решила не рисковать. Вдруг магия сочтёт разглашением даже указание пункта? Поэтому записывать ничего не стала. Решила, что попытаюсь справиться и без этого. Кто-то пробовал подать иск в суд пантомимой? Если нет, то я буду первой.

С заявлениями и судебной литературой по теме провозилась до глубокой ночи. Удивительно, что никто меня с места не сгонял. Решила, что про нестудентку забыли до утра, и работала, не высовываясь, переключившись уже на поиски примеров.

Но даже у преисполненных энтузиазмом, праведным гневом и жаждой отмщения людей есть почки. Поэтому в какой-то момент мне захотелось на свидание с золотым (или даже фаянсовым, я была не в том положении, чтобы привередничать) другом. Пришлось отправиться на поиски туалета. Чего я не ожидала, так того, что библиотека окажется совсем не пустой. Сидя в своём алькове за стеллажами, не слышала ничего, а в читальном зале, оказывается, грызли гранит науки и кончики карандашей десятки студентов. Только библиотекарь сменился. На месте пожилого вилерианца сидела седовласая сухопарая дама с короткой стрижкой. Она увлечённо читала, и было неловко её беспокоить, но найти туалет самостоятельно не так-то просто — среди лабиринта местных стеллажей можно и заблудиться.

— Простите, что отвлекаю. А где находится уборная?

— Первый раз? — подняла она на меня очень светлые, практически розовые глаза. — Пойдёмте, провожу, объяснять дольше.

— Буду очень признательна.

Дама поднялась с места, поправила полы форменного жилета и поманила за собой.

Картинка никак не хотела складываться в голове. Эта вилерианка ведь не может быть студенткой? Тогда что делает тут ночью? Неужели работает по ночам в тайне ото всех? Но ведь она на виду у десятков студентов…

— Извините за нескромный вопрос, но вы что, работаете тут? — не выдержала я.

— Конечно, — библиотекарша аж запнулась и удивлённо обернулась на меня. — А что в этом такого?

— Ну как же? Женщинам же нельзя работать… — нахмурившись, пробормотала я.

— Это кто вам такую глупость сказал? — вскинула брови седовласая вилерианка. — А чем тогда я тут, по-вашему, занимаюсь? — ответа на этот риторический вопрос она не дождалась и продолжила: — Конечно, женщины могут работать, если хотят. Кто же нам запретит? Тут в академии пять преподавателей женского пола. Другое дело, что охотнее берут замужних и пожилых, чтобы избежать ненужного ажиотажа. Но есть одна лаборатнка у нас незамужняя, работает уже три года. Сколько уж было драк из-за неё, даже тотализатор устроили на то, когда и за кого она замуж выйдет. Но не увольнять же её из-за этого? Просто она ведёт зельеварение исключительно в женских группах.