— Что?! — я имел право на злость, он ведь форменным образом издевался надо мной! — Не буду ли я против?! Если бойцы будут совершеннолетние и не станут обижать маленьких детей, а еще — вы официально их трудоустроите, оформите страховку и дадите соцпакет — я вам еще и спасибо скажу. Могу даже в ножки поклониться за создание высокооплачиваемых рабочих мест для вышемирцев…

— Однако! — озадачился Холод, вернув мне мое слово-паразит. — Ты же не серьезно сейчас? Мы же не будем с тобой бодаться из-за этой темы?

— Гос-с-споди Боже, знаете, какая у вас сегодня планида в моем отношении? Обламывать! Второй раз уже, второй раз! — сначала — Яся, теперь — ванная… Холод определенно заслуживал звания «великого обломателя». — И вообще — ночь на дворе, неужели у вас других дел нет, кроме как меня драконить?

— Драконить? Какое интересное слово… Ладно, ладно Георгий Серафимович, я тебе на следующей неделе позвоню, есть еще кое-какая история по твоей части, но пороть горячку я не буду, все разузнаю досконально. Мы ведь продолжим сотрудничать?

— Продолжим, — кивнул я, хотя прекрасно понимал, что он никак через телефон мой кивок не увидит. — Пока вы не переступите границу. Или пока не сочтете меня слишком неудобным.

Он немного помолчал, переваривая услышанное.

— А что будет, когда я сочту тебя слишком неудобным? — уточнил криминальный босс.

— Конечно, вы попробуете меня убить. Но у вас вряд ли получится. А потом вы пригласите кого-то со стороны, и дай вам Бог рассудительности натравить этого кого-то на меня за пределами Вышемира…

— Хм! Ты странный человек, Пепел, — сказал он и отключился.

Кто еще тут странный?! Тоже мне — нормальный нашелся. Это Холод-то!

Я выдернул пробку из сливного отверстия и еще некоторое время лежал, пока уровень воды в ванной не стал критически низким. А потом — вытерся и пошел спать. Супергерои тоже хотят спать, вообще-то!

Те, кто думает, что учителя на каникулах не работают — категорически ошибаются. Ну ладно, не категорически. В конце концов, в школе на каникулах в двести раз тише, чем во время учебных занятий. В кабинете — прохладно, чисто, стоят ровные ряды парт, на полках аккуратно разложены стопки с учебными пособиями, атласами и картами, доска — без единого мелового развода… Пол — чистый и блестит, без грязных следов и черных полос от резиновых подошв. Можно спокойно разобраться с документами, подчистить хвосты и дозаполнить бесконечные таблички и списки, разобрать папки с планами, раздаточным материалом и бес знает с чем еще.

Время растягивается, рабочий день из сумасшедшей эстафеты от урока к уроку превращается в размеренную прогулку, что-то типа скандинавской ходьбы. Кто-то заходит, рассказывает школьные новости, что-то спрашивает, уходит — ритм замедляется ровно настолько, насколько уменьшается и уровень шума.

Ко мне заходил Джабраилов — математик, чтобы пошутить свои джабраиловские шуточки: про девушек-коллег, зарплату и бесконечные бизнес-планы, которыми он просто фонтанировал и, что характерно, периодически реализовывал. Потом прицокала на каблучках учительница эльфийского, Елена Владимировна — она прямо ртом сказала мне, что ей нужна пара полок для рабочих тетрадей и документации, вот дела! Конечно — я освободил ей эти полочки, почему бы и нет? Сам когда-то был в роли свахи переездной, в начале своей педагогической карьеры там, на Земле. Есть некоторое понимание, да и вообще — копаться в моем столе от широты душевной она перестала. И парня, кажется, нашла — какого-то широкоплечего пожарного. Пожарный — это хорошо, это надежно. Пенсия, опять же, льготная. Не то, что всякие учителя. Но за каким бесом ей каблуки на каникулах — вот это осталось для меня тайной за семью печатями.

После этого я принялся подкручивать плоскогубцами и отверткой расшатанные ребятами столы и стулья и настроился на совершенно мирный лад. Однако пришел Кузевич.

— Георгий Серафимович, я это… — Ваня мялся у входа.

— Заходи, бери отвертку, подкручивай, — сходу взялся за него я.

Парень неплохой, только без царя в голове. Батя у него мужик правильный и зарабатывает много, вроде как даже — горный инженер, но постоянно пропадает на Северах не то в командировках, не то — на вахтах. Может быть, поэтому у сына малость не в ту степь голову и наклонило, похоже — хочет доказать всем, а в первую очередь — себе, что он настоящий мужик. Вот и отвертку взял, и тут же принялся проверять, на каких стульях спинка шатается и сидушка отходит. Деловой подход! Сначала все проверил, отставил в сторону неисправные, потом уже за них принялся.

— Так что там? — мотнул головой я. — Ты ведь не просто так пришел, потому что по кабинету истории заскучал и только и мечтал, что болты-гайки крутить, м?

— Два вопроса, Серафимыч, — он потрогал свежую ссадину на лице пальцем и поморщился. — Что там насчет подработки на автосервисе, и как по поводу олимпиады по географии?

— А? — удивился я. — В каком смысле — олимпиады?

— Ну… Я решил, что буду географию сдавать. Хочу по батиным стопам идти, на геолога, а там география нужна. А если на губернском уровне первое, второе или третье место взять — то это без экзаменов в любой великокняжеский вуз… Вот я и подумал!

— Подумал, что за одну четверть подготовишься к первому этапу, всех победишь в уезде и поедешь на губернию? Ну-ну, — сказал я. — Благородно.

А потом задумался.

Кузевич, конечно, был парнем перспективным. А география — предметом не особенно популярным, по сравнению с той же математикой и даже историей. И эти два пункта собравшись в кучку уже делали предприятие довольно заманчивым. Вообще, если говорить об олимпиадах, то от учителя тут зависит процентов тридцать, может быть — сорок. Если ученику не интересно, если он не в восторге, например, от решения математических задач или проведения химических опытов, если не ловит кайф от чтения исторических романов про Цезаря или просмотра телепередач в духе «Моя планета» или «Нэйшнл Джиогрэйфик», то в принципе можно особенно не заморачиваться. Выше местного уровня не прыгнет, сколько его ни муштруй. Нет, бывали исключения, и зубрилки порой занимали первые места на республиканском уровне, но — не в моей земной практике. У других учителей, не у меня.