Указывает на осколки того самого кристалла.

– Зачем?
– проговариваю одними губами.

– Чтобы ледяная ловушка причиняла больше страданий, - произносит он как бы между прочим, и мне кажется, что именно я, а не он, сейчас начинаю чувствовать прикосновение льда.

Дэйн неожиданно приближается, прижимает меня к себе.

– Мне кажется, это я должна тебя утешать.

– Правда?
– Дэйн чуть-чуть приподнимает веки и целует меня в макушку.
– Я только что получил новую жизнь. С чего бы мне быть обиженным?

С наслаждением вдыхаю его запах и бросаю взгляд на рубашку, которую Дэйн держит в руках.

– Ненавижу твою форму, вырывается у меня.
– Она означает рабство.

– Ты вольна все изменить, - улыбается Дэйн, - ледник разрушился по твоему приказу, значит, ты теперь управляешь ирриди, Эмбер. Ты можешь сделать с орденом все, что пожелаешь.

Он оставляет меня и отступает на шаг.

– Я не сомневаюсь в том, что ты поступишь правильно.

– Я освобождаю вас, - произношу одними губами, и в этот миг стеклянные стены начинают рушиться.

В первое мгновение это повергает меня в шок. Видя это, Дэйн притягивает меня к себе и крепко прижимает к груди. Я чувствую, как часто стучит его сердце, на губах улыбка победителя, подбородок высоко вздернут.

Я выдыхаю. Сначала я не заметила, чем были кристаллы, теперь вижу - более старой версией того, во что был заточен Дэйн Эрхарт. Это древняя тюрьма для всех, кто когда-либо ослушался ларди.

Перевожу взгляд на Дэйна.

– Сегодня судьба не просто дала мне второй шанс, - говорит он мне, чмокая в нос.
– Она сделала меня полноправным мужем и свободным магом. Эмбер, ты моя богиня. Мы решим все проблемы, - он крепко сжимает мою ладонь, и я осознаю, что Дэйн Эрхарт также, как и Ирвин Торн умеет считывать мысли по эмоциям на лице.

Он, должно быть, уже все понял про детей, когда я хмурилась.

Ho теперь... я смотрю, как на каменный пол опадают закованные в цепи фигуры, у меня есть целая армия ирриди, до чертиков злая на тех, кто противостоит мне, Дэмиену и Ирвину.

— Они живы?
– спрашиваю я, когда понимаю, что фигуры не очень-то и шевелятся.

Дейн пожимает плечами.

– Полагаю, они чувствуют себя не очень-то бодро, - с этими словами он натягивает рубашку и направляется к одному из мужчин.
– Проблема в том, Эмбер...
– продолжает он пояснять по пути, - что договор лишает нас силы в том случае, если мы ослушаемся.

Складываю руки на груди и киваю мужу, давая понять, что я готова дальше слушать. В конце концов, сейчас действительно не помешают объяснения.

– Если ирриди поймали на чем-то, что запрещено уставом, - при этих словах Дейн садится на колени около одного из мужчин и легонько трясет его за плечо, а я некстати вспоминаю, что все призванные служить женщинам маги обучены навыкам первой помощи.
– Хозяйке надлежало его сдать ордену на поруки. И там уже специальная комиссия решала, стоит ли этот проступок наказания.

– А смысл...
– приближаюсь я, потирая друг о друга руки и разогревая их дыханием.

– Смысл?
– Дейн приподнимает голову и заглядывает мне в глаза.
– В том, что мужская магия довольно опасная. Ее даже называют стихийной.

Присаживаюсь рядом и прислоняю ладонь к коже несчастного.

– Если ее отнять, как у ларди, - продолжает муж.
– То можно столкнуться с неприятностями.

– Например?

– Локальным стихийным бедствием. Поэтому тех, кто еще не выгорел, удобней всего заморозить...

Я сглатываю и осматриваю пещеру.

– Но ты же выбрал это место...

Дейн кивает.

– Потому, что оно было самой удачной естественной тюрьмой на свете. Тут сама порода скал устроена так, что потоки естественной магии завихряются, и нужна невероятная степень сосредоточения, чтобы делать простейшие вещи. Иначе все просто уходит в расположенную в ущельях бездну...

И это значит, что мы не откроем обратный портал. Я снова чувствую, как тяжело мне дается обыкновенное лечение.

Убираю локон за ухо, пытаясь не думать о том, что только что узнала. Но есть же отслужившие ирриди. Как Иштван...

Дейн улыбается неожиданно мягко и тепло.

– Если у тебя нет возможности передать силу дочери или сыну, то, Эмбер, рано или поздно внутренний огонь отгорит.
– После этого он вдруг оборачивается комне.

– Знаешь, сколько мне лет?

Отрицательно мотаю головой. Честно говоря, и знать-то не хочу.

– Больше, чем дашь с виду, - улыбается он.
– Намного.