Я шагнула на мостовую и вдруг услышала истошный женский крик.

Звук стремительно нарастал, переходя в визг, от которого закладывало уши. Прямо на меня несся фаэтон. Внезапно время из чего-то абстрактного и стремительно бегущего превратилось в невидимую патоку. Ноги отказывались повиноваться, руки вцепились в покупки, будто пакеты могли защитить от столкновения с самоходкой.

Рулевой фаэтона одновременно тянул на себя тормозной рычаг и пытался махать мне, требуя убраться с дороги. Его глаза за стеклами полумаски расширились до каких-то невероятных размеров, а густые усы делали мужчину похожим на тамарина. Рядом с обезьяноподобным возницей сидела пассажирка. Она зачем-то схватилась за поля шляпки, оттянув их вниз, будто пытаясь оторвать. На ее абсолютно белом лице черным провалом зиял открытый рот. Вероятно, девушка продолжала кричать, только я ничего кроме звона в ушах не слышала.

«Это конец», — мелькнула в голове ужасная мысль.

В следующий миг руку чуть выше локтя пронзила боль, будто на ней сжались невидимые тиски. Рывок, и злосчастный фаэтон промчался, едва не задев кончик носа. Меня с ног до головы обдало паром… с ароматом роз. Вероятно, та самая новомодная система обдува с возможностью выбрать запах.

Обернулась и увидела, что меня удерживает какой-то незнакомец. Наверное, ослабь он хватку прямо сейчас, я бы рухнула на мостовую.

Осознание случившегося приходило постепенно, пока я безучастно разглядывала серебряные пуговицы элегантного костюма. Мой спаситель оказался на удивление привлекательным молодым мужчиной со светлыми вьющимися волосами и коричнево-зелеными глазами. Его лицо показалось мне настолько знакомым, что я на мгновение растерялась, силясь вспомнить, где могла видеть этого человека. Он с беспокойством смотрел на меня сверху вниз:

— Леди Лавлейс, как вы?

Не знаю, что заставляло чувствовать большее смятение: едва не покалечившая меня железная громадина или то, что незнакомец в чужом городе знает мое имя и обращается как к леди.

— Все хорошо, — пролепетала я.

— Только слово, и я достану этого негодяя из-под земли! Уж поверьте, одними извинениями он не отделается. Даже представить страшно, что могло бы случиться, не заметь я вас вовремя.

Незнакомец говорил быстро и был преисполнен негодования. Его красивое лицо вмиг сделалось суровым, обозначив гневную складку между бровями. Я не сомневалась, что стоит мне сказать лишь слово, мужчина, словно гончая, сорвется с места, и тогда уже беспечному лихачу не позавидуешь.

— К счастью, все обошлось, — поспешила я остудить пыл моего спасителя.

— Ваша невозмутимость обезоруживает, леди Лавлейс.

— Простите, мы знакомы?

— Едва ли.

— Тогда откуда вы знаете мое имя?

— Моя сестра столько о вас рассказывала, — мужчина обезоруживающе улыбнулся, будто это все объясняло. — Я имею в виду Мелли, вашу подругу.

И тут меня осенило: так вот почему его лицо кажется таким знакомым! Они с сестрой действительно похожи как две капли воды. Только странное дело: если леди Инграм приходилось прикладывать много усилий просто для того, чтобы казаться миловидной, то ее брат выглядел настоящим героем девичьих грез.

Я испытала замешательство: преданный поклонник трудов моего деда, от которых и меня саму, чего греха таить, частенько клонило в сон, представлялся совсем другим. Как минимум в очках с толстенными линзами.

— Но как вы меня узнали? — спохватилась я. — Как поняли, что я та самая Катарина Лавлейс?

Неужели Мелани умудрилась где-то достать мое изображение? Или сама сделала набросок. С нее сталось бы.

— Упаковочная бумага, — он указал на пакеты. — То, что внутри, явно должно отправиться в Золотые холмы. На лорда Блэквуда вы не слишком-то похожи. А оставшуюся в замке прислугу — два с половиной человека — я знаю в лицо. Не нужно быть ясновидящим, достаточно уметь читать. Кстати, в слове «холмы» допущена ошибка.

— О, это долгая история…

— Что здесь происходит? — голос лорда Блэквуда за спиной заставил умолкнуть на полуслове.

От неожиданности я вздрогнула. Он взял меня за другой локоть и слегка потянул на себя. Вид у него был решительный.

— Не молчите, мисс Лавлейс. Ну же: с вами все в порядке?

— Да, в полном, — растерянно промямлила я, напуганная его напором. — Даже не знаю, с чего начать… Этот господин...

Но Блэквуду не хватило терпения дослушать мои сбивчивые объяснения. Он строго уставился на брата Мелани и повторил свой вопрос, чеканя каждое слово:

— Что здесь произошло?

— Кажется, я только что спас твою гувернантку, Генри, — спокойно ответил тот.

— Не мою, а моей дочери. Я, Джефф, не в том возрасте, чтобы со мной нянчились.

— Зато в том, когда самому можно бегать за няньками, — ухмыльнулся мой спаситель, и поспешно добавил: — Простите, леди Лавлейс. Эта грубая мужская шутка не для нежных женских ушек. Но я не мог не ответить этому грубияну. Тем более, он первый начал.

— Джефф, я бы предпочел, чтобы ты держался от мисс Лавлейс подальше. Впрочем, как и от любого другого из моих людей.

— Генри, дружище, сколько времени должно пройти?! Меня терзают смутные сомнения, что и на смертном одре ты не забудешь ту историю. Если так хочется, упрекай Мелли. Это она устроила судьбу той девушки. А я, между прочим, уберег леди Лавлейс. Она стоит дюжины гувернанток. Полагаю, мы квиты.

Его улыбка — проказливая и даже плутоватая, сделала мужчину еще более привлекательным. У этих Инграмов, похоже, в крови какое-то особое обаяние — фамильная способность обезоруживать и располагать к себе, невзирая на обстоятельства.