Откинувшись на подушки, советник притянул к себе женщину. Ему хотелось продолжения, но она выскользнула из объятий мужчины и направилась к выходу.

— Я хочу ещё! — приказным тоном произнес Лише. — Сколько ты хочешь за продолжение?

— Я уже получила всё что хотела, — раздался смутно знакомый голос.

Не произнося больше ни слова, женщина покинула дом.

Лише накинул балахон и вышел следом за ней на улицу, но увидел лишь растаявшую в предрассветном тумане фигуру.

Маг тряхнул головой и почувствовал себя весьма скверно.

Кэр проснулся от жуткой жары. Обнажённая девушка лежала практически на нём. Она крепко прижималась к его боку, обняв рукой и закинув на него ногу. Роксана пошевелилась и ещё крепче прижалась, что-то пробормотав во сне.

И как в одной женщине могло столько уживаться. Он никак не мог выбрать стоящую линию поведения. Роксана частенько путала ему карты, мешая мыслить рационально. Вот и сейчас её тело сбивало его с нужной мысли. Которая ускользала в неизвестном направлении.

Девчонка оказалась настоящим сокровищем в кровати. Кэр улыбнулся, представив лицо её матери, когда она поймёт, что до него больше не в силах добраться.

Маг не был дураком и верно оценивал свои шансы на выживание и понимал, что без Роксаны они стремились к нулю.

Мысли вновь вернулись к их миссии и тому, что они искали. Всё шло наперекосяк. Что-то странное происходило вокруг, но пока Кэр не мог понять в чём скрыт подвох. За всеми поисками и собственными чувствами он упустил что-то важное.

Мужчина слегка стянул с себя одеяло и закрыл глаза. Когда-то, давным-давно, он был бы счастлив вот так проснуться с ведьмой в одной постели. Но с тех пор утекло слишком много воды, всё изменилось. В нём уже не было той восторженной влюбленности, которую он некогда испытывал к ведьме, но и ненависти тоже. Всё смешалось, исказилось и потеряло чёткость.

За окном только наметился рассвет, ранние птахи молчали. В покоях принцессы царила тишина. И сейчас он наслаждался этим моментом, постаравшись выкинуть из головы все тревожные мысли.

Я растолкала Кэра поздним утром. Маг открыл глаза и непонимающе на меня посмотрел.

— Вставай. Надо привести тебя в порядок, накормить и одеть. Мамочка пригласительный на аудиенцию мне выслала. Я пошла. Ты ешь, скоро принесут одежду. Ещё, Кэр, не выходи из комнаты. Ванная там, — указала на узкую дверь. — Я скоро вернусь.

На минуту задержала взгляд на губах заспанного светлого.

— Чёрт, Кэр, — досадуя сама на себя, коротко пробормотала и прижалась к его губам своими гуами. — Не выходи. Сейчас это очень опасно.

— Я понял с первого раза, — не скрывая иронии, ответил он. — Продержусь пару часов без тебя, не переживай.

— Она способна на многое, — вздохнула я.

Мой взгляд опять прошёлся по телу молодого мага. Он следил за мной не мигая, прекрасно понимая, чего я сейчас хочу на самом дела. Аудиенция у матери интересовала меня сейчас в последнюю очередь.

— Ты опоздаешь. — напомнил мне Кэр.

— Ты же не исчезнешь, пока меня нет?

— И зачем мне это? На меня тут же объявят охоту. Мне вполне комфортно в твоей кровати.

— Мне тоже в ней комфортно.

Я не хотела уходить. Ничем хорошим для меня разговор с матерью не закончится. Для неё я стала проблемой. Не столь большой, как вернувшийся отец, но вполне досадной, чтобы избавить меня и себя от светлого.

— Иди уже, — спокойно произнёс Кэр.

— Иду.

За Роксаной захлопнулась дверь, и Кэр остался один. Маг бросил взгляд на сумку, лежащую на столе. Ведь именно к этому он и стремился, разве нет? Соединить все части Акарана и обрести могущество. Символы рядом. Стоит лишь подняться с постели, протянуть руку и завладеть ими.

Дверь слетела с петель, и в комнату принцессы зашли три мага. Все они были одеты в чёрные балахоны с серебристой каймой. Подобную одежду носили только придворные колдуны. Значит, Ариша всё-таки решила сдержать своё слово и, наплевав на прихоти дочери, казнить светлого мага.

— Собирайся, — без предисловий заявил тот, что стоял в центре. — Пойдёшь с нами.

— И куда же? — поинтересовался Кэр.

— Не в твоём положении задавать вопросы, светлый, — выплюнул тёмный маг. В глазах цвета мёда сверкнула ненависть. — Встать, я сказал!