— Получается, — ответил Рейван.

— Почему ты под сестрой ходишь?

Рейван был слишком пьян и слишком разбит после неудавшейся любви. Он решил сказать всё как есть. Стейнвульф производил впечатление человека, с которым стоило быть честным.

— А ты не знаешь? — сказал он. — Я кзорг и служу набульскому царю. И мне дан приказ приволочь золотую гривну Виггу. Но на Ингрид я не пойду. А тебя я хотел одолеть завтра, когда ты примешь власть.

— Собака! — брызнул слюной Стейнвульф.

— Знаю.

И без того красное от хмеля лицо вана побагровело, ноздри расширились.

— Может быть, ты лучше пойдёшь и набульскому царю вызов бросишь?! — выпалил он. — Ведь по закону ты — рисский вождь! Ты равен Виггу, и ты сильнее его.

— Если я брошу ему вызов — он убьёт близких мне людей.

— А если Ингрид останется вождём, ты её не тронешь?

— Не трону. Я поклялся над кабаньей головой, — усмехнулся Рейван.

— Налейте нам мёда! — приказал Стейнвульф.

На рассвете Ингрид вышла на двор. Лучи солнца озолотили выпавший за ночь снег. На белоснежном ковре не было следа ни человека, ни зверя. Рейван сидел на ступенях крыльца, плотно закутавшись в мех, пар от его дыхания разлетался клубами в морозном воздухе. Он выглядел изнурённым и держался за голову.

— Ты хоть спал ночью? — спросила Ингрид.

— Сам не понял, — вздохнул он. — Перебрал мёда — это точно.

Ингрид присела рядом и с сочувствием тронула Рейвана за плечо.

— Ты остаёшься править, — мрачно произнёс он.

— А где ван Стейнвульф?

— Он не придёт.

— Но мы договорились решить спор на рассвете, — Ингрид вздрогнула от удивления.

Рейван развернулся к ней всем телом, лицо его было тёмнее ночи, а белки глаз от усталости и напряжения покрывала чёрно-кровавая паутина.

— Стейнвульф больше не желает гривну, — произнёс кзорг.

Сзади скрипнула дверь, и Ингрид обернулась. На пороге стоял Лютый.

— Дэрон? — произнесла Ингрид, кивком приглашая его сесть рядом.

Но Лютый не пошевелился. Лицо его окаменело от слов Рейвана. Смерив пытливым взглядом их обоих, воевода вернулся в дом.

Весь последующий день Ингрид его не видела. И даже когда Эрвульф вывел во двор подготовленных в дорогу лошадей, Лютый всё ещё не появился.

— Где ещё одна лошадь, Эри? — спросила Ингрид.

Эрвульф пожал плечами, опустив глаза.

— Лютый не поедет, — ответил он. — Ничего не знаю, не спрашивай, Волчица.

— Дэрон сказал, ты сама так решила, — ответил Тирно, виновато втянув голову в плечи.

— Ладно. Выдвигаемся! — приказала Ингрид, забравшись в седло.

Она отвернулась от соратников, пряча выступившие слёзы.

— Что с тобой? — спросил Рейван.

— Ничего. Поехали домой, — ответила Ингрид.

***

Туманы над покрытыми снегом скалами стояли сплошной пепельной стеной. Дни не распускались в полную силу, и лишь переходы от рассвета к закату были тем коротким временем, когда без огня факелов можно было различать силуэты во дворе. Ветры выли в бойницах крепости голосами призраков и нескончаемо крутили пургу. В комнатах беспрестанно чадили масляные лампы, поддерживая хрупкий огонь жизни среди холода и мрака.

Обитателей Харон-Сидиса этой зимой было мало: война призвала всех. Кзорги сосредоточились в лагере у границ рисских земель в ожидании исхода зимней ночи, чтобы с истощением снежных бурь переправиться по ещё крепкому льду Хёммель-Эльвы и подойти к крепостям северян.

Но до окончания зимы было ещё далеко: пока лишь близилось Зимнее Солнцестояние и перевалы были прочно заперты снегом. Все пути от мира были отрезаны, и потому вдали от того, к кому звало сердце, Владычица Маррей особенно тяжело ощущала одиночество и пустоту.

Накануне самой долгой ночи в году отец Сетт решил сделать особый напиток, чтобы попотчевать свою гостью. Он стоял у огня, бережно помешивая в котле тёмную кипящую жидкость. Терпкий запах наполнял комнату, даруя предвкушение лёгкости и веселья.

— Ох-ох-ох, — тяжело вздохнула Маррей, потерев виски и склонив голову над столом с манускриптами.

— Плохо выглядишь, Владычица. Опять провела бессонную ночь?

— Да. Не могу заснуть часами. Лишь под утро глаза смыкаются, но стоит ветру подуть в стены, тут же просыпаюсь.

— Это от переживаний, Маррей. Ну, ничего, сегодня я избавлю тебя от них.

— Звучит сомнительно, но пахнет неплохо. Что ты там варишь?

— Праздничный напиток. Сегодня риссы отмечают Зимнее Солнцестояние. Но это будет, к сожалению, их последним празднеством, — проскрежетал старый хранитель, коротко взглянув на Маррей.

— Если ты поможешь мне, — Владычица небрежно откусила заусенец на пальце и перевернула страницу манускрипта, — то войны не будет. — Она подняла голову: — Вы будете свободны!