— Это невыносимо, — вздохнула я.

— Согласен, терпеть было не слишком приятно.

Я заткнула рот рукой, отчаянно уговаривая себя, что не буду смеяться над этим. Вообще не буду! Не помогло. Слишком заразительно и широко Лавьер улыбался. Ничего не брало этого гада. Даже Мрак.

— Знаешь, Мира, — вдруг посерьезнел он, — по части «испортить» ты пока справляешься лучше меня.

Я даже обидеться не успела. Слишком неоднозначно это прозвучало, особенно с учетом нахмуренных бровей и грозного взгляда на банку с той злосчастной паутиной.

— Ее нельзя использовать, — поднял он банку и отнес на полку. — Ты же хочешь, чтобы Клубок переносил свет, а не перестал слышать звуки. Смесь с ней повлияет на слух.

— Да не повлияет она на слух! С чего ты вообще взял, что это для Клубка?

— А для кого еще? Это же очевидно.

— Очевидно? — Я едва не подавилась от возмущения. — Да я никому не говорила об этом. Хотя нет, говорила. Несса проболталась, да?

— Я не общаюсь с Нессой, — отмахнулся он. — Видимо, упоминала когда-то, раз я запомнил.

За что мне это? Вернуться домой и обнаружить, что вся моя работа оказалась под угрозой, потому что подруга не смогла удержать язык за зубами. Лавьер только с виду такой милый… Не хватало мне еще, чтобы все это услышала Эмма.

— Постой, что ты сказал? — Мой мозг смирился с неизбежным и принялся обрабатывать информацию.

— У Клубка прекрасный слух. Ты можешь легко испортить его, пытаясь улучшить.

— Но я не хотела трогать слух, — прикусила я губу. — Уверена, что читала, как первые вляпавшиеся в эту паутину переселенцы теряли зрение. Мне всего-то нужно получить обратный эффект.

— Значит, эти данные устарели, а причину слепоты позже нашли в другом.

— Точно не в другом… Ладно, может, смысл в том, какими заклинаниями они пытались убрать с себя паутину? Тогда для меня все зависит от выбора заклинания смешивания! — сделала последнюю попытку я.

— Не зависит, — отрезал он. — Ты просто перепутала свойства.

— Не может быть. Я прочитала все последние поправки в Большой энциклопедии. Я уверена.

Лавьер посмотрел на меня так, что и без слов стало понятно, каким местом я, по его мнению, те поправки читала. Да, это было полгода назад, но я прекрасно все помнила.

Он вздохнул, достал с полки увесистую книгу, распухшую от сотен маминых записок, вставленных между страницами, и протянул мне. Дождался, пока я ухвачусь поудобнее, а потом открыл перед моим носом нужную страницу.

Я читала, прикусив губу. И совершенно не хотела смотреть на Генри. Спасибо, его самодовольное выражение могла представить и так.

— Ладно, ты прав, — с досадой согласилась я, захлопнув книгу. — Тем лучше. Можно с чистой совестью идти спать.

На удивление никаких насмешек не последовало. Лавьер задумчиво смотрел на книгу в моих руках.

— Идеи? — спросила я — и тут же пожалела. Работать с ним? Да кто ж меня за язык дернул!

Не хотелось признаваться даже себе, но мне нравилось его присутствие. Всегда не хватало кого-то, с кем можно обсудить опыты, порадоваться успеху, поплакать. Да, у меня была Несса, но ее я не вмешивала. Просила даже не приближаться к лабораториям по ночам. Просто подругу мне было жалко. Вдруг случайно взорву половину замка, а она получит наказание ни за что? Слишком эгоистично так ее подставлять. Этот же гад сам мог за себя постоять, а втянуть его во что-то всегда было приятно.

— Есть одна, — серьезно ответил Лавьер.

Перевел взгляд на меня и придирчиво осмотрел. Я мгновенно почувствовала себя голой в этом дурацком платье. Нужно было хоть мамин халат сверху накинуть.

— Какая? — не выдержала я, подавив желание спрятаться.

— Ну-у-у, — протянул он. — У новой паутины с западного рубежа несколько больше свойств. Но чтобы это проверить, придется тебя, кхм, раздеть.

Глава 24

Генри крупно повезло.

Во-первых, в руках у меня не нашлось ничего, чем его можно пристукнуть, а энциклопедию было жальче этого гада. Рассыпанные листы пришлось бы собирать слишком долго, а определить, между каких страниц они находились, я бы и вовсе не смогла. Тут могли храниться уникальные данные, слишком новые, чтобы их уже проверили и вписали официально, а то и трудно воспроизводимые. Именно эту книгу лучше было вообще не трогать.

А во-вторых, потому что я испытывала нечто вроде благодарности за то, что Лавьер вовремя появился здесь. Впрочем, она медленно испарялась. Следовало бы напомнить ему, что посторонним вход сюда воспрещен, а я не слишком-то люблю, когда за мной следят. Тем более неизвестно, из хороших ли побуждений? С чего бы он стал искать меня здесь, если не шел следом? Я и сама до последнего не знала, что поверну сюда, а не отправлюсь спать.

Лавьер с вежливым интересом ждал ответа. В его взгляде не было ни насмешки, ни издевки, ни даже пошлости, будто и предложение он сделал вполне серьезное. Чем дольше я медлила, тем сильнее запутывала сама себя. Нет, раздеваться точно не собиралась, вот еще!