Но сейчас это стало полузатопленным уровнем с редкими островками, полный травянистой растительности и огромным количеством агрессивной живности.

— Мне нужен перерыв, — бросил я товарищам, уже занимающимся разделкой туши. — У меня новый уровень.

— Великий предок одарил тебя благословением, — кивнул карни. — Тогда несколько следующих жертв — твои, нужно напитать тебя энергией, чтобы ты вновь не ослаб с началом нового дня, — и тут же парень отвернулся, продолжая прерванное занятие.

За проведённое вместе время он не стал многословнее. И пусть я волей-неволей узнал некоторые подробности о парочке, с которой меня свела судьба, тем не менее старался не лезть им в души. Доверие среди союзников требует времени.

— Тогда после разделки туши сменим «поляну», а здесь оставим мясо на прикормку для завтрашней охоты, — внесла предложение Мари.

Спорить я тем более не стал: каждая поляна, выглядящая как более-менее твёрдый клочок земли, была пригодна для сражений всего два или три раза, после она пропитывалась кровью, да и распотрошенные туши никуда не девались. Требовалось уходить, так как запах мяса привлекал противника даже без нашего участия, что было опасно. Кроме этого эффективно сражаться на становящейся всё более рыхлой поверхности оказывалось сложнее.

Да и признаться, отдых лишним не был, рутина боёв утомляла. Адреналин уже не чувствуется так остро. А опасность отступает. Да и находясь в укрытии, сложно на самом деле прочувствовать бой.

Собственно, именно поэтому, хотя я и участвовал в убийстве врага большей эволюции чем сам, но получал от одной до двух сотен опыта. Меньше, чем в своё время за проскура. Система учитывала достижения, но резала их в связи с тем, что риски и усилия оставались обыденными.

Именно поэтому парочке второй эволюции в финале приходилось вступать в бой собственной персоной, иначе бы они и вовсе получали крохи опыта. Система ничего не упускала из виду, поэтому с уменьшением риска падал и доход опыта.

Однако сейчас меня заинтересовала оговорка карни об ослаблении, и я решил уточнить:

— Есть вероятность, что если мне не будет хватать опыта на поддержку способностей, то меня понизит в уровнях? — перспектива выглядела не очень приятно, но уж лучше так, чем смерть или адские мучения при обнулении опыта.

— Добровольно смирившись с ослаблением, такое возможно, но придётся испытать сильнейшую боль, ведь требуется ещё пережить потерю параметров. Но после у тебя появится время на то, чтобы восстановить запас опыта, не прибегая к столь радикальным методам, — ожидаемо в разговор вступила Мари. — Крайне неприятная процедура. По себе знаю. Без зелий или артефактов лучше не рисковать, можно погибнуть от болевого шока, — девушка закинула в походную сумку кусок мяса, обернутый листьями, похоже, предназначенный нам на ужин. — Неужели в твоём мире, без Системы, люди не страдают, когда становятся слабее?

Вопросы стали своеобразной игрой и традицией за эти дни. Мари первое время не то, что не верила, но всё равно пыталась меня подловить на нестыковках моих рассказов о другом мире. В ответ же я задавал вопросы о местном мироустройстве, перепроверяя Ирис. И в какой-то момент, чтобы разговоры не превратились в мешанину вопросов, невольно возникло правило: за каждый ответ нужно расплатиться ответом.

— Когда человек слабеет, он, безусловно, страдает, но не как в вашем мире. Не так жёстко и ультимативно. У нас нет параметров, умений и особенностей. У нас почти всегда ту или иную слабость можно компенсировать.

— С помощью артефактов и зелий?

И хотя вопрос был вне очереди, тем не менее я решил на него ответить:

— Если приводить грубые аналогии, то да. Как я говорил ранее, у нас нет Системы, потому и дополнительных свойств вещи не имеют, — я на миг запнулся, пытаясь по её взгляду понять, доходчиво ли доношу мысль? Я вроде уже объяснял отличия моего мира и Последнего Мира. Отрицания во взгляде не обнаружил и продолжил: — Но учёные умеют использовать знания таким образом, что даже обычные вещи, без наполнения опытом, выстроенные особым образом, обладают неожиданными эффектами. Например, как у Отступников.

Девушка задумалась, а я наконец смог устроиться на земле, вернее, на очередном выступающем корне. Стоило отдать карни должное, они даже в подземельях оставались верны своей любви к лесам и просторам. Как я успел узнать за эти пару дней, карни раньше считались кочевым народом, чьи племена бродили по миру, и для них простор был родным домом. И лишь влияние других рас Последнего Мира заставило большую часть из них осесть.

«Ирис, ну что, пора меня улучшить?» — воззвал я к помощнице, слегка волнуясь, всё же я первый раз самостоятельно распределяю очки развития.

Ситуация становилась интереснее от того, что и «Тело», и «Разум» имели значение равное восьми. И если я вложу оба доступных мне очка развития в один из этих параметров, то доберусь до круглого значения, а, следовательно, и новой вехи развития.

— Система, конечно, может многое, но дать тебе мозги не в её власти, — привычной ехидностью осадила меня Ирис.

Мой проводник по Последнему Миру, несмотря на всю свою наглость и беспринципность, последние дни сохраняла удивительную покладистость и появлялась, только когда я обращался к ней напрямую. Она словно давала мне возможность наладить контакт с новыми знакомыми, даже своё мнение о них высказывала крайне сдержанно, отдавая мне на откуп все решения социальных взаимодействий.