Еще два кошмара вцепились в нее. Нанакаи в ужасе смотрела на глубокие раны в боку и на руке. Художнику пришлось перескочить через нее, чтобы не позволить кольцу разомкнуться. Ему необходимо было как-то остановить сразу три кошмара. И он, недолго думая, принялся рисовать бамбук. Обыкновенный бамбук.

Это оказалось как раз то, что нужно. Все три кошмара мигом замерли, позволив другим художникам прийти на помощь Никаро.

Он не мог остановить армию кошмаров в одиночку. Он вообще не мог ее остановить. Лишь задержать на время.

Горы камней. Прекрасный город, который Юми видела снаружи, оказался иллюзией, облицовкой на защитной стене. Быть может, он выглядел так давным-давно, сотни лет назад.

Теперь Юми шла среди камней и полуразрушенных стен. Крыши давно истлели. Ей все-таки не удалось посетить Торио. Только его могилу.

В самом центре выстояло одно здание. Юми предположила, что это был большой выставочный зал, на его фасаде накануне фестиваля духов вывешивали яркие флаги. Именно здесь мудрецы демонстрировали свое удивительное изобретение: машину, способную призывать духов и вырабатывать новый вид энергии – хион.

Это изобретение должно было изменить мир.

На вершине лестницы Юми оглянулась на Пелену. Вдали вокруг Торио мерцали разрозненные огоньки.

– Нас ей не одолеть, – прошептала она. – Не забывайте об этом. – Она вошла в здание.

Машина стояла там, возвышаясь над прочими сооружениями, как толстый гриб над своими меньшими сородичами. В высоту она достигала тридцати футов и обладала сотней конечностей. Одними лапами складывала камни, другими сбрасывала их, повторяя один и тот же цикл. Она бы давным-давно сломалась, но инвеститура – дым – чинила все изношенные элементы, заменяла все сломанные манипуляторы. Машина была все равно что оживший мертвец.

За каменным кольцом вокруг нее собрались тысячи духов, созданий из жидкого света, переливающихся голубым и красным. Представьте себе ледяные шарики, ритмично покачивающиеся, словно зрители на концерте. Или паства на службе.

Юми собралась с силами, двинулась вперед… и сразу наткнулась лицом на невидимую преграду в дверном проеме.

Она ощупала препятствие, посмотрела сквозь него, но пройти так и не смогла. Как и сказали мудрецы, это место было под защитой.

– Мы не выдержим! – прокричал Тодзин, дернув Художника за руку. – Ничего не получается. Они восстанавливаются после того, как мы их рисуем.

Художник посмотрел в центр круга, где собралось уже шестеро его раненых коллег. Кровь покрывала землю, словно алая тушь. Одна женщина не двигалась. Остальные художники стонали от боли.

Кошмары заполонили улицу – бесконечная бурлящая черная масса с отвратительными белесыми точками глаз. Они надвигались, заставляя кольцо сжиматься. Замешательство прошло, они заметно осмелели.

У художников заканчивались холсты. Вся мостовая уже была исписана тушью; сложно было по ней пройти, не поскользнувшись.

– Что нам делать? – в панике спросил Тодзин. – Никаро, что нам делать?

– Рисовать.

– Но…

– Рисовать! – воскликнул Художник. – Если остановимся, они прорвутся в город. Без нас все жители погибнут.

– Жителям плевать на нас! – выкрикнул кто-то. – Они гасят свет и спокойно ложатся спать.

– А что еще им делать? – спросил Художник, приступая к новому рисунку. – Мы та грань, что отделяет их физические тела от их страхов. Теперь мы Соннадзор.

– Теперь мы Соннадзор! – во весь голос повторил Тодзин, потрясая кистью. – Теперь мы Соннадзор!

Остальные подхватили клич. В тот же миг над группой навис особенно крупный кошмар. Почти в пятнадцать футов высотой. Знакомый.

Да, знакомый.

Волчьи черты. Смутные заостренные контуры, как у осколков стекла. Лиюнь!

Художник вытаращил глаза.

К нему пришла разгадка.

Юми опустилась на колени у невидимого барьера перед залом с машиной, готовая смириться с поражением.

Камни отскакивали от преграды, когда Юми пыталась разбить ее. Крики не имели эффекта.

Она проделала такой большой путь – и ничего не достигла.

Ее пронзила боль. Но не своя. Она нахмурила лоб и вышла на улицу, чтобы посмотреть… на что?

«Никаро», – подумала Юми.

Она слабо ощущала его присутствие. Связь не была разорвана полностью.

Он отчаянно сражался.

«Кошмары придут. Бесчисленные кошмары. Чтобы уничтожить его и все, что ему известно. Все, о чем он мог бы рассказать».