Юми застыла в цепких когтях тревоги. Ей хотелось сорваться и помчаться вниз по лестнице, бежать, пока не оставят силы. Но она не смогла пошевелиться.

Что-то внутри ее узнало эту чудовищную фигуру и до смерти перепугалось. Первобытные инстинкты подсказывали, что не стоит вставать на пути существа, считающего людей добычей.

– Так, – прошептал Художник. – Осторожно сними сумку и успокойся, как я тебя учил. Если не будешь слишком пугаться, кошмар не отвлечется от жертвы.

– Как мне…

– Помедитируй. И достань принадлежности.

Невозможно было одновременно медитировать и доставать принадлежности. По крайней мере, у Юми не получалось.

Стоя неподвижно, она попробовала дыхательную гимнастику. Кажется, помогло.

– Не делай резких движений и не разговаривай громко, – наставлял Художник. – Тогда он не обратит на тебя внимания. Если повезет, успеешь все нарисовать, прежде чем он отстанет от жертвы. Изгонишь его тихонько, и несчастная старушка даже не узнает, что случилось.

Юми не шелохнулась.

– Юми? – окликнул Художник. Затем повторил чуть громче: – Юми?

Кошмар шевельнулся и повернул к ним подобие головы. С «лица» на пол капала жидкая тьма. Глаз не было…

Или вот эти крошечные белые точки – глаза? Как булавки, вонзенные в бесконечность. Тварь выпрямила четыре из множества своих лап и потянулась через всю комнату к окну.

Она увидела людей.

Нет… она услышала Художника.

– Подожди. – Художник поднялся. – Он указывает на меня. Неужели (низким стилем) заметил?

Юми наконец собралась с силами. Торопливо опустила взгляд и выудила из сумки тушечницу. Дрожащими пальцами попыталась открутить крышку, но та держалась плотно, как приклеенная.

– Ты меня слышишь? – громко произнес Художник, шагнув вперед.

Кошмар остановился и опустил лапы. Затем развернул свое массивное тело под крутым углом, опираясь лишь на две конечности, и снова потянулся к окну. Лапы-щупальца медленно, осторожно удлинялись, как будто сама ночь тянулась к Художнику, чтобы проглотить его.

– Ты меня видишь, – удостоверился Художник. – Неудивительно. Раз Виньетка меня видит, то и… – Он сбился, после чего издал сдавленный вскрик.

Юми обернулась.

И увидела, что Художник рассеивается.

Он застыл, вытаращив глаза. Его руки и ноги расплылись дымкой, потеряли четкость. Его тело потянулось к кошмару. Его сущность закрутилась, разделившись на два миниатюрных вихря. Один голубой. Другой розовый.

Хион. Его душа превращалась в хион. А кошмар, раскинувший лапы вокруг окна и подтягивавший свое тело к Художнику, не сводя с того глаз-булавок, впитывал эту энергию.

Юми закричала.

Художник просил ее не делать этого. Слабые кошмары страшатся внезапных звуков, но задача художника не в том, чтобы просто их спугнуть. Их нужно поймать, чтобы не напали на кого-нибудь еще. Тем не менее громкий шум способен дезориентировать чудовище, и, если у художника закончились холсты или тушь либо он не может рисовать по иной причине, допустимо прибегнуть к крику. Но Юми, конечно, не руководствовалась этой логикой.

Ход ее мыслей сводился примерно к этому:

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Не всему можно научить в школе. Чтобы узнать некоторые вещи, нужно слопать большую ложку жирного личного опыта. У кого при первой встрече с кошмаром как минимум не возникло желание завопить?

Кошмар отпрянул и поджал лапы. Затем метнулся прочь, сквозь противоположную стену, оставив дрожащего Художника. К тому постепенно начала возвращаться форма.

– Это, – произнес он (низким стилем), – было неожиданно. Он может сожрать меня, как сновидения.

– Почему ты так спокоен?! – взволнованно воскликнула Юми.

– Наверное, просто оцепенел, – ответил Художник. – Спасибо, что спугнула его.

– Х-художник? – раздался голос из комнаты.

Старушка проснулась и села на кровати, совершенно сбитая с толку.

– Скажи ей, что просто проверяла и испугалась случайной тени, – посоветовал Художник. – Никому не хочется знать, что к нему присосался кошмар. Так… лучше.

Ошеломленная Юми последовала совету. Затем, покраснев до кончиков ушей, схватила сумку. Ее тело все еще было наэлектризовано; в нем смешался безумный коктейль из всевозможных гормонов. Ей казалось, что нужно сделать еще что-нибудь. Хотя бы снова закричать.