– Да, – ответила Юми. – Я читала правила.

И она четырежды подряд сбила все коробки. У оператора отвисла челюсть.

– Вот это (низким стилем) да! – Художник хлопнул себя ладонью по лбу. – Тут ведь фокус в балансе?

– Именно, – подтвердила Юми. – Одна коробка утяжелена таким образом, чтобы вся конструкция казалась неустойчивой. Нужно метить в нее. – Она указала на самую большую игрушку, на дракона с миской лапши.

(Весьма вольная интерпретация. Известные мне драконы предпочитают отбивные.)

– Позвольте совет, – сказала Юми, принимая игрушку – размером почти с нее саму – от оператора. – Не ставьте утяжеленную коробку в один и тот же угол. Легко заметить.

Оператор почесал в затылке, после чего ухмыльнулся:

– У вас еще два броска.

– Уступаю их ближайшему ребенку в очереди, – ответила Юми и ушла с высоко поднятой головой.

Художник последовал за ней.

– Ты прав, – призналась она, – этот трофей весьма меня радует. А еще он мягкий. Как можно добиться такой мягкости?

– По традиции, – сказал Художник, отводя Юми в менее людное место, – ему нужно дать имя.

– Гм…

– Глупое имя, – добавил он.

– Почему глупое?

Он лишь указал на гигантского розового дракона.

– Ладно. – Юми покраснела. – Художник… у меня плохо с глупостью.

– Без проблем – у меня с этим как раз все замечательно. Так… давай подумаем… Глупое имя… – Он ухмыльнулся. – Нарекаю ее Грозной Лиюнь Лапшемордой!

Юми ахнула:

– Художник! Это неуважительно!

– Идеально!

Он повернулся и выбрал карусель – самую большую на ярмарке, названную «Тропой великана». У вас таких нет, хотя на некоторых планетах существуют похожие карусели в виде колес с кабинками, медленно несущими людей по кругу над ярмаркой.

В Килахито построили похожий аттракцион, только не в форме колеса. Вместо этого кабинки поднимались строго вверх вдоль высокого стального столба, останавливались на вершине, чтобы зрители могли полюбоваться видом, а затем спускались по другой стороне. Двухместные кабинки двигались медленно, сменяя друг дружку.

– Думаю, это наиболее близкий местный эквивалент летающего дерева, – проговорил Художник.

Плюшевая дракониха заслоняла Юми обзор, и пришлось взять ее под мышку. Увидев карусель, Юми вытаращила глаза, после чего, к изумлению Художника, вручила игрушку маленькой девочке, стоявшей рядом с разинутым ртом.

– Прощай, Лиюнь Лапшемордая, – произнесла Юми, махая вслед девочке, которая полностью скрылась за громадной плюшевой игрушкой. Заметив взгляд Художника, Юми развела руками. – Думаю, я еще недостаточно привыкла к наличию собственных вещей, чтобы владеть огромным розовым драконом.

Художник улыбнулся и повел ее к карусели. Очередь была длинной, но распорядитель заметил Юми – точнее, ее сумку.

– Художница! – поманил он. – Благодарю вас за службу.

Все в очереди вежливо захлопали. Распорядитель усадил Юми в подошедшую кабинку, позволив ей расположиться одной, что оказалось крайне удобно, ведь Художнику досталось место. Юми опустила сумку на пол, и кабинка тронулась, дюйм за дюймом поднимаясь вверх, пока другие кабинки пустели и заполнялись вновь.

– Это нормально? – спросила она. – Тут ко всем художникам такое отношение?

– Случается.

– А ты, кажется, утверждал, что людям до вашего брата нет дела.

– Им есть дело до своей безопасности, – объяснил Художник. – Им важно знать, что кто-то выполняет нашу работу. В то же время им от нас не по себе. Мы напоминаем, что по ночам в городе появляются сущности, питающиеся их дурными сновидениями.

Кабинка дошла до первой остановки.

– Мы не йоки-хидзё. Вас мало, а вот обучить художника-кошмариста ничего не стоит; любой выпускник художественной школы годится. Не нужно особого мастерства, чтобы нарисовать картину, способную поймать кошмар.

– Но ты же мастер, – тихо произнесла Юми.

– Я тоже так думал. – Он умолк и посмотрел на нее. – Для тебя есть разница, мастер я или нет?

Юми задумалась. Другой на ее месте, наверное, сразу уверил бы Художника, что тот достаточно хорош. Ему понравилось, что Юми так не поступила. Он ждал ответа затаив дыхание, и не только потому, что теперь ему вовсе не требовалось дышать.

– Мне без разницы, приняли тебя в Соннадзор или нет, – ответила она. – Но меня волнует, что ты бросил рисовать.