Всеобщее оживление заразительно. Оно накрывает тебя, как речные волны. Спроси любого ярмарочного продавца, и он согласится, что ярмарки подобны бурной реке. Да, все это искусственно. Но и электричество, питающее лампочку, тоже. Искусственное – не значит ненастоящее. У всего искусственного есть четкое предназначение.

Ярмарки живут за счет оживления и радостного волнения. Эксплуатируют его. Но не спешите называть ярмарки аферой или средством облапошивания граждан. Мы ходим на них для того, чтобы нас облапошили. В этом их особое очарование. Пока вы там, среди ослепительных огней, людского шума, возбужденных возгласов, толкотни и сомнительных развлечений, вы чувствуете, что буквально переполняетесь энергией.

Человеческое веселье – возобновляемый ресурс, и вы можете генерировать его с помощью дешевых плюшевых игрушек и жареной еды.

Художник удивился тому, насколько на площади людно. Но их с Юми обход закончился раньше времени, и ночь еще не наступила. На ярмарке было полно людей, опьяненных желанием поскорее услышать известие о том, что они не одни в Космере. Это важное открытие для любого общества. Важнее узнать лишь то, что гости с других планет заглядывали уже давно, но не пожелали представиться. Подобные визиты, видите ли, часто приводят к необходимости заполнять уйму лишних бумаг. И к всеобщей панике.

Нужно признать, что планета Художника не входит в число наиболее космополитичных и значимых в политическом и экономическом плане. Но я все равно рекомендую посетить ее. Уж поверьте человеку, два года простоявшему там в виде статуи. Мало кто умеет закатывать такие вечеринки, как жители планеты вечной ночи.

(К слову, в их языке, разумеется, нет слова «ярмарка». Как и в прочих случаях, я подобрал наиболее подходящий синоним. Вам может быть интересно, что означает слово, которым они называют ярмарку. Так вот, оно приблизительно переводится как «место, освещенное миллионом огней». А знаете, как они называют рабочих? «Хранители света».)

Художник шагал рядом с девушкой, стараясь не проходить сквозь других людей. Ощущения от таких контактов были тревожными. Юми глазела по сторонам, и в ее зрачках отражались хионные завитки каруселей и фонари над прилавками – они ритмично мерцали, как на взлетно-посадочной полосе, направляя посетителей прямым курсом в свою ловушку. Не станет ли ей дурно от этой цветистой кутерьмы?

– Как чудесно, – прошептала Юми. – Словно кто-то разбил солнце на миллион кусочков и подбросил в воздух, как конфетти. Здесь такое каждый день?

– Обычно по выходным и праздникам, – ответил Художник.

– То есть мы и раньше могли сюда прийти? Почему ты не ходишь регулярно?

Он пожал плечами. Восторг Юми был ему приятен.

– А это что? – указала она на вереницу киосков.

– Игры.

Юми вопросительно уставилась на Художника.

– Игры? – переспросила она. – На этом играют? Как на музыкальном инструменте?

Художник застыл как вкопанный.

– Юми, что же за (низким стилем) нелепая у тебя была жизнь? Ты никогда не играла в игры?

Юми помотала головой, и Художник подвел ее к киоску, куда тянулась длинная очередь – это чтобы оператор аттракциона мог сосредоточиться на клиенте, не отвлекаясь на толпящихся зевак. Юми восхищенно смотрела, как люди пытаются сбить коробки огромным мячом.

– То есть, – уточнила она, когда Художник объяснил ей смысл забавы, – это вроде испытания? Как самую высокую башню из камней сложить?

– Да! – подтвердил он. – Именно так. Игры – это веселые испытания.

– Этим людям весело? – недоверчиво спросила Юми, когда игрок разочарованно закричал, сбив все коробки, кроме одной.

– Ну… весело, если выигрываешь, – ответил Художник.

Кто-то отошел от соседнего киоска с громадным плюшевым зверем в руках. Увидев это, Юми совсем впала в ступор.

– Значит, – сказала она, – если собьешь все коробки, то получишь такого зверя?

– Да.

– Они представляют большую ценность?

– Ну… не сказал бы. Они довольно дешевые, в магазине можно купить десяток таких по цене одной пары туфель.

– Ничего не понимаю.

– Дело не в награде. – Художник поманил Юми за собой, заметив, что операторы обратили на нее внимание. – Дело в победе. Приз – доказательство твоей победы, сувенир. Его ценность – в приятных воспоминаниях, которые он пробуждает. Кроме того, некоторым людям просто нравится собирать все подряд.

– Думаю, я поняла. – Юми двинулась за ним, придерживая лямку сумки художника.

Он настоял, чтобы взять сумку, потому что к художникам люди относились с особым уважением. Сумка могла намекнуть продавцам и операторам игр, что с ее хозяином лучше не мошенничать.

– Мне нравится платье, – сказала Юми. – Это моя первая личная вещь. Мне нравится владеть им. Платье напоминает об Аканэ и нашем походе по магазинам.

– Вот видишь? – кивнул Художник.

Но Юми вдруг пришла в уныние. Может быть, вспомнила, что о нем наговорила Аканэ? Художнику отчаянно захотелось, чтобы она подумала о чем-нибудь ином. Но не успел он открыть рот, как Юми улыбнулась и крутнулась на месте, раскинув руки.