Да, похоже, не обрадовала. Но задуматься заставила.

А у самой перед глазами всё стояли сильные мужские руки, загорелые, со светлыми волосками, подбрасывающие в воздух карапуза со счастливым личиком и заливистым смехом.

Я закусила губу и пошла одеваться. Он, как и я, подумает. Подумает и потом, как и я, обрадуется. Просто позже.

Завтрак с непривычно задумчивым Игорем прошел в молчании, потом была верховая прогулка. И здесь он, наконец, стал тем Игорем с шальным от встречного ветра и солнца взглядом, с широкой счастливой улыбкой, тем, которого я знала и которого любила до боли в сердце и замирающего дыхания.

И на душе у меня полегчало. Значит, он принял решение, и оно будет хорошим.

Я скакала рядом и радовалась солнцу, небу, весне и моему любимому прекрасному гению, моему Игорю.

И когда мы вернулись, счастливая улыбка не сходила с его лица. Отдав повод одному слуге, другому крикнул: «Спроси там у лекаря, если готово, пусть в покои несут».

И когда мы вошли в его комнаты, там уже ждала служанка с разносом, на котором стояли глиняные кувшин и чашки. Игорь налил питьё, пахнущее травами, и отдал толстостенную коричневую чашку мне.

— Пей! — улыбнулся ласково.

— Что это? — улыбаясь в ответ, я принюхалась. И спросила лукаво: — А сам почему не пьёшь?

Его улыбка перестала быть ласковой.

— Я решаю твою проблему, — сказал жестко. И губы скривил. Но это была не та кривая нахальная улыбка, которую я знала и любила. Это был какой-то брезгливый оскал.

— А какая у меня проблема? — спросила, чувствуя, как закручивается в душе дурное чувство.

— Твой плод, — Игорь казался сейчас спокойным и даже отстранённым.

— Это наш плод, — я отставила чашку на столик. — Давай поговорим.

Он смотрел на меня, и в его глазах медленно, очень медленно разгорался огонёк бешенства.

Молчал.

Ну хорошо, начну я. Я ведь успею сдержать эту волну его гнева?

— Это мой первый плод. И твой тоже. Ты же знаешь, он соединяет в себе нашу магию. Не скажу, что я счастлива, — взгляд Игоря чуть оттаял. — Но это достояние твоего рода. Я не могу выбросить подарок, который принадлежит не мне. Это подарок тебе.

Чашка снова переместилась со столика в мою руку.

— Раз тебе это самой не нравится, пей.

— Игорь? — тихо спросила я, пытаясь понять, что происходит.

— Пей, с..ка! — заорал он, и в глазах заполыхали бешеные огни, а потом в сторону: — Сюда!

Меня схватили чьи-то руки. Ещё кто-то насильно открыл мне рот, а такая знакомая загорелая рука со светлыми волосками зажимала мне нос, чтобы я глотала — это Игорь вливал отвар из чашки.

Я плакала, захлёбывалась слезами и отваром, давилась, но глотала. Это всё мешало, очень мешало, но я старалась не отрывать взгляда от любимого лица. Не отводила взгляд, боясь упустить мельчайшее движение его мимики.

Лицо любимого было искажено, перекошено нервной судорогой, из-под верхней губы, приподнятой в злобном оскале, виднелись ровные белые зубы. Сейчас он не казался привлекательным, сейчас было просто страшно, потому что выглядел этот оскал хищно, злобно и угрожающе.

Но ведь это мой любимый Игорь! Мой. Любимый.

Но вот любящий ли?

Слёзы только сильнее катились из глаз, мешая видеть.

Он сам добровольно отказывался от подарка богов, того, что я лишь несу. Не пожелав выслушать меня, не подумав о том, что я чувствую, как к этому отношусь — схватил и «решил проблему».

И когда весь отвар был влит в меня, слуги, что раньше слушались меня так же, как и его, а сегодня не вспомнили об этом и насильно влили в мене какое-то зелье…

Хотя почему какое-то? Вполне определённое.

…Слуги довольно осторожно опустили меня на край кровати и вышли из покоев. Я плакала, ощущая на языке мерзкий вкус трав, которые должны украсть наше с Игорем продолжение, того мальчика, нашего сына, что мог бы так радостно смеяться на руках у своего отца...

— Не реви, Лёлька, — сказал любимый, самый лучший в мире мужчина, мой Игорь. — Сейчас скинешь и всё будет как прежде.

Он сидел на кушетке, опершись локтями в колени. Волосы, его прекрасные вьющиеся светлые волосы, почти загораживая от меня его лицо.

— Игорь, — судорожно после плача вздохнула я, — это же твоя кровь! Твоё дитя! Твоя магия и её продолжение!

— Лёля, — устало произнёс он, выпрямил спину и забросил ногу на ногу, а руки сложил на груди. — Не будет у нас никакого продолжения. У меня есть невеста, вот с кем мне продолжать и род, и магию. Не с тобой.

— Но... — я хлопала мокрыми тяжёлыми ресницами. — Твоя магия ослабеет... Ты же... Как же?..