И тут горячо заговорила Машэ.

Я открыла в удивлении глаза. Она снова завернула зверька в ткань и прижимала его двумя к груди отчаянным каким-то жестом, жестом матери, у которой отнимают дитя.

— Машэ всё сделает, — и повернулась боком, пытаясь закрыть плечом свою ношу.

Закрыть от меня. От нас. И взгляд такой подозрительный, исподлобья.

Ничего себе!

Я встала, обняла узенькие плечи, уткнулась лбом в её волосы.

— Да, конечно. Мы поможем тебе.

И всё-таки не удержала слёз.

Этот малыш, что даже и пищать ещё не умел, был очень похож на одну побитую жизнью, отчаявшуюся девчонку, ту, что я впервые увидела в зеркале здесь, на станции.

На меня.

Беспомощную, растерянную, вырванную из родного мира.

На ту меня, которая чудом убралась из страшного места, где её предали и растоптали веру в любовь. Ту, которая нашла себя здесь, помогая всем, кому помощь в самом деле была нужна.

Вытерла слёзы и глянула Машэ в глаза.

— Нет, мы его не бросим, спасём. Давай устроим его поудобнее.

— Шакрух, — сказала она, приподняв свёрток.

— Его так зовут? – уточнила я.

Она закивала и прижалась к нему щекой, жмуря мокрые счастливые глаза. Сомнений не осталось – именно она будет заниматься малышом, и я не возражала. Если Всёля снова меня позовёт, то я побегу, а малышу каждую минуту нужен кто-то.

Всё время, пока я занималась обустройством, придумывала и создавала подобие колыбели — круглую нору с подогревом, пока вместе со Всёлей анализировала метаболизм малыша, составляла наиболее подходящий рацион на ближайшие дни, я рассказывала, кого и в каком виде нашла в траве, как помогла зверьку родиться, благодарила Алессея за помощь, такую своевременную.

И всё думала и думала о том, что же произошло в том мире.

Почему я не успела? Почему погибли все люди? Почему котная зверюга испустила дух позже всех? Что за странная буря надвигалась на нас таким огромным, страшным валом?

А Всёля отвлекала меня, нашептывая: «Посмотри на Машэ. Вот она настоящая, вот её призвание!»

Да, девочка показывала чудеса: она, оказывается, уже знала несколько слов на языке мага и могла выразить всё, что ей было нужно.

— Дай! — говорила ему и тыкала пальцем в бутылочку, которую я материализовала для малыша, когда рацион был разработан.

— Согрей, — просила, капнув себе на запястье молоком.

— Магии дай, — тыкала на ту же бутылочку и показывала пальцами, какую маленькую капельку магии нужно влить в жидкость.

И маг ей подчинялся, ни единым взглядом не выразив недовольства.

Откуда она всё знала — что и как надо делать, что для малыша нужно, а что нет, — было абсолютно неясно.

— Ольга-се, так не надо, — сказала, когда я воплотила круглую колыбель с прозрачными стенками и подсвеченную изнутри, чтобы хорошо было видно, как он там. — Маленькому нужно место, чтобы темно: он никого не видит — его никто не видит.

Я удивилась, но согласилась. Собаки котились в тёмных углах, да и кошки тоже прятали своё потомство от любопытных глаз, наверное, по этой же причине: я не вижу и меня не видят. Я сделала шар непрозрачным изнутри и убрала подсветку.

Малыш на руках Машэ ел жадно, разбрызгивая молоко и захлёбываясь, а когда наелся, уснул, свернувшись калачиком, — маленькие круглые ушки почти не видны на пушистой голове, тёмные лапки трогательно поджаты к светлому пузику, сыто выпирающему над туловищем. Согретая меховая подстилка окружала его, имитируя материнскую шерсть, даря тепло и иллюзию её присутствия.

Машэ ещё раз осмотрела дело наших рук и магии, кивнула с непривычно серьёзным видом и, бережно держа в ладонях шар, пошла к себе. Вот когда её крадущаяся бесшумная походка оказалась уместной. Я даже улыбнулась, глядя ей вслед.

Обернулась — маг смотрел на меня.

— Алессей, вы поняли, что там такое произошло? – кивнула на входную дверь.

Он вздохнул и слегка пожал плечами. Покачал головой, с сомнением поджал губы.

— Не уверен... Возможно, встретились два, а может, и больше, мощных заклятья. — Он задумался, глядя в потолок. — Скорее всего, смертельных. — Вздохнул и качнул головой. — Трудно такое представить, но... Возможно, они наложились друг на друга, вызывая цепную реакцию.

— Как это?

Мои знания в магии были самыми скудными, только чтобы я не могла навредить, в основном — себе, и всё потому, что магические способности у меня крайне слабые. И поэтому я не понимала, о чём он говорит.

Алессей помассировал лоб ладонями и выдохнул.

— Я не видел такого. Просто по тому, что я там обнаружил... Если представить, что два смертельных заклинания сильных, очень сильных магов столкнутся, то могут не нейтрализовать друг друга, как принято считать, а наложатся, усилят друг друга и войдут в резонанс.