Она закрутилась веселым вихрем, свалилась вниз, к самому столу, подхватила все содержимое миски и небрежно высыпала соле Кодэ на парик. В самый центр, ровнехонько на макушку, ветер умостил тлеющий уголек и тут же разжег его одним небрежным дуновением.

А потом пропал, загасив мимоходом все свечи разом — строго в соответствии с заданием.

В комнате завоняло палеными волосами. На голове классной дамы разгорался магический костерок. Профессор Атталь, еще не понимая, что случилось, шумно принюхался и наморщил нос.

— Горит, — сказал он. — Что-то у нас горит, только я не пойму, что?

Элла Кодэ с громким визгом вскочила, схватила со стола толстый блокнот и принялась, сбивая пламя, звучно хлопать себя по макушке.

— Ты! — Кричала она, почти не глядя на Нику, но все прекрасно понимали, к кому обращены слова. — Это все ты, дрянь! Вон отсюда! Ты отчислена! Вон!

Кто-бы знал, какого труда стоило Нике удержать в себе смех.

— Господи! — Глаза девчонки стали виновато-испуганными. — Какая неприятность! Я нечаянно! Погодите, я сейчас все исправлю!

И она призвала последнюю стихию — свою обожаемую воду. Верную и покорную. Магические руки щедро зачерпнули влагу: из фонтана под окнами, чтобы налить кувшин, и из бочки под водостоком. Специально для солы Кодэ.

А потом Ника завершила задуманное. Мутная затхлая жижа с водомерками и черными тушками головастиков пролилась на старую ведьму. Медленно. Со смаком. Уже иссякая, она смыла на пол парик. И сола Кодэ предстала в своем натуральном виде. С расплывшимся макияжем на щеках и розовой шелушащейся лысиной.

Она была так неотразима, что мэтр Атталь невольно осенил себя охранным знаком.

Ника была довольна. Она была счастлива. Ей удалось отыграться на злобной бабе за целый год унижений.

— Все, — сказала девчонка, — я выполнила все задания.

Она достала из поясной сумочки зачетку и плюхнула ее на стол. Потом подхватила ручку, подняла ее в воздух и острым концом воткнула в щит профессора.

Мужчина вздрогнул, а щит с неприличным звуком исчез.

— Как это? — мэтр Атталь никак не мог поверить в происходящее. — Сола Ренуар, признайтесь, зачем вы раньше нас обманывали? Такая сила, такая мощь, такой…

Он покрутил перед собой ладонью. И Ника, пользуясь моментом, воткнула ему меж пальцев ручку.

— Пишите! — В голосе ее зазвучала сталь. — Вы обязаны!

— Да-да, конечно…

Профессор придвинул к себе зачетку.

— Нет! — Истерически взвизгнула сола Кодэ и выхватила книжечку из пальцев начальства. — Я не позволю!

Ника рванулась к столу, но старая ведьма вскинула руку и что-то поспешно прошептала. Перед девчонкой выросла прозрачная стена.

Девушка налетела на нее, больно ударилась лбом, отшатнулась назад и сшибла тумбу с билетами. Те, как опавшие листья, кружась посыпались на пол. Один за одним они приземлялись на паркет. И с каждым новым листком в душе юной солы Ренуар росло негодование. Нет, ее не злила мерзкая ругань классной дамы. Не беспокоила шишка, неизбежно выраставшая на лбу. Не пугала судьба зачетки, разрываемой в клочья хищными пальцами. Не волновали нервные вскрики профессора.

Это все вдруг стало не важно. Так мелочь, ерунда, пустяк. Просто, все билеты были одинаковые. Все, как один. У Ники не было шансов. Она могла тянуть их хоть десять раз, хоть двадцать — результат получился бы один и тот же. И это поражало.

Неожиданно на девушку снизошло ледяное спокойствие. Она неспешно наклонилась, подобрала с паркета все до одного листка, обернулась к магической стене и пришлепнула к ее поверхности весь ворох. Двумя ладонями. Стараясь, чтобы учителя точно увидели, что там написано.

Профессор Атталь пораженно замолк.

— Как это понимать? — четко проговорила Вероника.

Лицо солы Кэде стало каменным. Она сцепила руки в замок, прямо поверх изодранной в клочья зачетки.

— Я не знаю, — пролепетал профессор. — Билетами у нас занимается ваша наставница. — Он обернулся к женщине. — Элла, как это понимать?

Та нехотя проговорила:

— Я не обязана отчитываться перед этой дрянью.

Сказано это было с такой ненавистью, что Ника невольно отошла назад. Подальше от злобной гарпии.

Профессор изумился еще больше.

— А передо мной? — Спросил он растерянно. — Передо мной обязана?

Сола Кодэ упрямо сжала губы. Стало ясно, что говорить она не будет.

Мэтр Атталь устало вздохнул и обернулся к ученице.

— Сола Ренуар, — из голоса мужчины исчезли и насмешка, и вызов. Осталась лишь горечь. — Вероника, я вас прошу, выйдите. Оставьте нас сейчас. Все это, — он повел рукой, указывая на злосчастные листки, — мы с вами обсудим позже.

— А как же? — Ника замолкла и уставилась на испорченную зачетку.