Поэтому в основном люди прибегают к клятвам божественным — потому как боги смотрят не на текст клятвы, а на ее дух. А временами и вовсе — на намерения при заключении. С богами, правда, есть другая проблема. Системная клятва прекрасно видна в интерфейсе у обоих участников, и карает при нарушении всегда. Божественная — нет. И гарантии, что бог действительно тебя услышал, зафиксировал и накажет нарушившего клятву — тоже нет. За исключением клятв Идущих, каким-то образом договорившихся с Арбаном Странником, в результате чего тот следит за всеми их Менами. Остальные же частенько приносят клятвы богам без всякой гарантии, чисто символически. Кто-то потом их нарушает — и молнии в них с небес не бьют. Ну а в кого-то, все же, бьют. В целом, этой вероятности наказания, пусть и не особо большой, хватает, чтобы и такие клятвы хотя бы старались не нарушать.

Существует и третий тип клятв — клятвы Небу. Это… особое. Их приносят очень редко. Очень. И даже те, кто приносит — делают это раз в жизни. Потому как второй раз можно и не пережить. Собственно, это те обеты, которые в обычной жизни принести и не получится. Это должно быть что-то крайне, крайне важное для тебя самого и для мира вокруг — клятва достичь некой возвышенной цели, например. И если Небо не примет эту клятву (потому что цель недостаточно возвышенная или она ему не понравилась) — можно спокойно идти за лопатой и копать себе могилку. Как раз успеешь до того момента, как сердце остановится само по себе.

Зато если Небо клятву все же примет… а не знаю, что будет. Никто не знает. В легендах говорится, что «Небо будет присматривать за тобой». В реальной жизни — большинство из тех, кто поклялся Небу, не переживает следующие пару лет. Хреново Небо присматривает, выходит.

Дневник Эдриана Гирита. 3 день месяца Познания 1789 года от Объединения.

Мертвую тишину подземелья нарушало лишь тихое дыхание и редкое позвякивание, когда кто-то из нас задевал каменную стену оружием. Узкий коридор тянулся под едва заметным уклоном вниз и влево, закручиваясь спиралью. Примерно каждые полсотни шагов встречались ответвления-комнатки. Вначале — с остатками ящиков и бочек. Вероятно, когда-то здесь располагались склады с едой — но последняя давно сгнила и рассыпалась. Чуть позже коридор расширился во внушительных размеров комнату — скорее всего, караулку или просто место отдыха охраны. Разломанные и рассохшиеся куски дерева, обломки ржавого оружия, пара скелетов в таких же проржавевших доспехах.

Я бросил взгляд на Диомеду — но та была на удивление спокойна. Слегка бледновата, но спокойна. Все же одно дело свежая кровь и выпущенные кишки бандитов, и совсем другое — голые кости и едва чувствующийся запах тлена, который и так сопровождал нас все эти дни вместе с вездесущей Ци, окрашенной Смертью. Странным образом это придавало сил и мне — в конце концов, я взрослый мужчина, и если молодая девушка держится, то… ладно, это определенно, сексизм. И шовинизм. И чего-то там еще. Но, определенно, благодаря Диомеде атмосфера была не такой гнетущей.

После караулки в ответвлениях пошли довольно ожидаемые камеры. Впрочем, никаких классических железных решеток. Вместо них были уже знакомые двери, похожие на ту, что вела в подземелье — что-то, похожее на дуб, обитый сталью. Правда, удивительно, что он так долго продержался — остальные деревянные предметы в крепости давно пришли в полную негодность, и даже полосы стали на дверях покрылись ржой…

Я остановился возле одной из дверей и задумчиво поскреб ногтем гладкую поверхность. Диомеда вопросительно уставилась на меня — мол, чего встал?

— Да странное дерево. Вроде обычный дуб — но уже столько лет прошло, а он как новенький. К тому же Стихия Смерти на материалы обычно так себе действует…

Напарница недоуменно приподняла бровь и, шагнув к двери, демонстративно стукнула по ней костяшками. Вместо ожидаемого стука по дереву, раздался глухой, едва слышный звук, словно вместо деревяшки под ее рукой оказался булыжник.

— Какой еще дуб? Это же Ирс Дирхе.

«Каменное древо» — автоматически перевел я. Вот оно как выглядит, оказывается… Пару раз я слышал это словосочетание в разговорах, но в Гельте с ним не сталкивался. Вот и не узнал.

— Понял… не видел его раньше.

— Оно растет лишь по эту сторону Костенки, да и то — заметно севернее, почти у моря, — пожала плечами Диомеда. — У нас в крепости его тоже в темнице использовали. Куда надежнее и крепче обычного металла и камня, плюс мощная сопротивляемость большинству Стихий — даже сильных Заклинателей можно держать, если всю темницу им обить. Тут вот поскупились, ограничились только дверьми…

Большая часть застенков была абсолютно пустой — лишь тонкий слой пыли покрывал пол и узкие нары. Но в пяти комнатках мы все же нашли заключенных. Бывших заключенных. От них, опять же, остались лишь голые кости — умерли они давным-давно. Скорее всего, от голода и жажды. Тех же стражников в караулке, судя по неестественным позам, то ли специально зашли и убили, то ли зацепили каким-то массовым заклинанием. А вот заключенных мало того что не выпустили, так еще и от отголосков жаркой битвы их в существенной мере защитили двери из Ирс Дирхе. В результате пятеро людей долгие дни ждали, пока за ними придет милосердная смерть. Парочка покончила с собой. Судя по изрядно поврежденным скелетам — при помощи собственных техник. Остальные же… не знаю. То ли ждали и надеялись на освобождение до самого конца, то ли банально не были Заклинателями.

Ключей от запертых дверей искать не пришлось — простейшие засовы снаружи из все того же каменного дерева выглядели в разы надежнее какой-то там замочной скважины и заодно не создавали нам проблем в том, чтобы попасть внутрь заинтересовавших нас камер. Хотя наше любопытство угасло уже после второго попавшегося трупа, но проверить стоило все камеры — во избежание неприятных сюрпризов.

Ну а когда в последней запертой камере, помимо уже привычных желтоватых костей, мы увидели едва заметные царапины на камне, складывающиеся в надпись «БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ», настроение и вовсе упало ниже плинтуса.