Когда входная дверь в общежитие открылась, Игорь не обратил на это никакого внимания, но нежный, звонкий голос заставил его замереть с зажатой в руках мельницей.

– Спасибо, милый. Всё было просто замечательно. Лучшее свидание в моей жизни.

Дашин голос.

Игорь с трудом подавил обречённый вздох. Ему захотелось напиться в слюни – неужели он опять опоздал? Проклятье! Нет, ей богу, гораздо легче справиться с озлобленной ведьмой или толпой упырей, чем решиться, наконец, куда-нибудь пригласить эту девчонку! Свидание – то-то она так задержалась! Соврала про Мамонова… обидно вообще-то, чисто по-человечески неприятно, что Даша не доверяла полностью не то что Игорю или Роме, но даже Белле.

Парень поставил мельницу на стол, взял стопку и, прежде чем опрокинуть в себя ядерное пойло, устало посмотрел на нового Дашиного кавалера, готовый ко всему. Хотя, после Артура вряд ли уже кто-то сможет удивить.

– Ох, ебать!!!

Стопка разлетелась об пол, когда зрелище оказалось не просто удивительным, а шокирующим. Такой поворот событий Воронцов не смог бы вообразить даже под смесью травы и спиртного.

Белла и Рома удивились не по-детски – так грубо Игорь ругался очень редко – и вылезли из-за спинки дивана: Воронцов стоял как вкопанный и огромными глазами наблюдал, как Даша нежно целует Павла Гохмана.

Белла поперхнулась шоколадкой и закашлялась так, что лицо покраснело, на глаза навернулись слёзы, а шоколад пришлось выплюнуть на пол. Рома вообще завис; он попеременно смотрел то на Игоря, так и стоявшего с отпавшей челюстью и дёргающимся глазом, то на Дашу, что с мечтательно-безумным выражением лица гладила Гохмана по волосам, то на самого Гохмана, который взглядом победителя окинул всех сидящих в зале, а затем вышел, не сказав ни слова.

Даша так и осталась стоять в дверях, ничего не говоря и плавно покачиваясь.

***

– Паша. Мой милый Паша…

Эй! Ты меня слышишь? Ау! Не, не реагирует, смотри. Да что с ней?! Понятия не имею!!! Давай в комнату. Эй, а что это с ней? Отвали, не твоё дело! Блять, зачем ты её закрыла? Где ключ?! А ну не кричи на меня! Прости… чёрт, да открывайся! Дай, пока ты мне дверь не сломал. Эй, Дашка, очнись! Мяу! Давай, морда, давай, буди свою хозяйку. Романыч, невербалку давай, вдруг мысленно сможешь. Тшшш, ай, голова! Не пробиться, блок стоит. Может водой облить? Попробуй. Даша, ты меня не узнаёшь?

– Мой милый Паша…

Какой Паша, это же я, Белла! Не, бесполезно. Глянь на неё. Э-эй! Аллё! Всё, транс! Это Гохман! Этот утырок с ней что-то сделал! Даша, ты меня слышишь? Да проснись же! Даша, ты можешь хоть что-то сказать? Это Гохман? Ты можешь сказать, что он сделал?

– Гохман? Да нет же! Паша! Мой милый Паша…

Сраный козёл! Я его убью! Погоди, Игорь! Не трогай меня и даже не пытайся останавливать! Да подожди ты! Что?! Я с тобой. Белка, следи за ней. Может, получится привести её в чувства.

***

От вонючего и удушливого дыма сигареты щипало в горле и постоянно хотелось кашлять. Но Павел курил, даже несмотря на то, что раньше этим вообще никогда не занимался. Просто хотелось новых ощущений. Всё равно каких, лишь бы новых.

Он сумел. Он сделал это. Сейчас он вполне может стоять с видом победителя и наслаждаться сигаретой. Да, он сейчас наверняка очень круто выглядит, окутанный томным сизым облаком, гордый, добившийся своего. Даша тоже курит – ей бы понравился этот грозный образ…

Павел поперхнулся дымом, и грозный образ лопнул, как мыльный пузырь. Нет, этой фигней он заниматься больше не будет. Вредно и мерзко. Тьфу! В носу до сих пор едко свербит! И как Воронцов умудряется постоянно дымить на всю округу?

Покручивая в пальцах слабо тлеющую сигарету, Павел вдруг вспомнил, как выглядел Игорь. Его лицо, когда он увидел их с Дашей вместе. Эти выпученные глаза, разбитый стакан, перекошенное лицо. Ох, как же его перекосило!

Павел от души рассмеялся. Прошли все прежние невзгоды. Всё! Баста! Теперь начиналась новая жизнь, жизнь, где рядом будет Даша. Эта нежная, хрупкая девушка, эта удивительная чародейка. Теперь она принадлежит ему. Только ему и никому больше. Воронцов не помеха! Будет идеально, если этот выскочка сейчас пойдёт и от обиды утопится в озере! Может, и об этом попросить? Ай да бабка! И почему он только раньше не решился? Ведь не один год уже идею эту носит. Так долго тянуть – как же он был глуп!

– О чём задумался? – проговорил низкий охрипший голос у Павла за спиной. Тяжёлая ладонь опустилась на плечо.

Павел, дрожа от ужаса, медленно повернул голову. Воронцов. Его голос сложно было спутать с чьим-либо другим. Он просто стоял напротив и молчал, сдавливая плечо так сильно, что Павлу стало больно.

Гохман судорожно вздохнул. Он видел лицо Игоря прямо перед своим. Зелёные глаза, пылающие гневом, нос, сломанный Павлом на первом курсе, нервно подрагивающий уголок губ. Так близко, что даже пугает. Странно, они одного роста. Ему всегда казалось, что Воронцов намного выше. Он ошибался. Вот Каратеев выше, почти на пол головы. Вот он, нависает рядом, хрустит костяшками пальцев, словно разминает кисти для удара.