Он был так близко, его пальцы все еще настойчиво держали ее за подбородок, а горячее дыхание выбивало почву из-под ног. Именно этого она всегда опасалась, именно поэтому всегда отстранялась. Потому что знала, стоит хотя бы кому-то одному из них сдаться, не выдержит и второй.

— Дин, мы же дали слово… На нас ответственность за весь Эстер… Темные только и ждут, когда мы дадим слабину… — она не могла пошевелиться, попав в плен его глаз, и каждая фраза отзывалась дрожью во всем теле. — Ты сам произнес это… Война не за горами…

— Будь мы вместе или порознь, что это меняет? Так или иначе мы готовы на все ради друг друга… — тут он был прав, если придется, Леди не раздумывая пожертвует собой ради Дина или Клауса. Но на то она и Хранитель, она обязана защищать их.

— Нет, если того потребуют обстоятельства, ты должен будешь поступить иначе, — она сперва мягко коснулась его руки, а потом настойчиво опустила ее. — А это все только помешает тебе и мне в нужный момент сделать верный шаг.

— Нет, ты не можешь требовать такое от меня! — замотал он головой. — Это слишком.

— А это и не я требую, Дин, а Эстер, — грустно улыбнулась Леди и, не удержавшись, сама коснулась его осунувшейся щеки рукой. — Мы — правители города, и у нас действительно нет права выбирать.

Она не открыла какую-то неведомую до нынешнего момента истину. Но напомнила о том, о чем обоим так хотелось забыть. Как бы там ни было, и Дин, и Леди, оба забудут об этом мгновении слабости, возьмут себя в руки и вернутся к обязанностям, от которых их никто не освобождал и не освободит, пока не придет время отправиться в Нижний мир.

Но пока этот момент еще не кончился, пока они снова не закрылись друг от друга стеной из непреодолимых обязательств, а жестокая и кровопролитная реальность опять не напомнила о себе, Дин решился на то, о чем так давно мечтал — почувствовать почти забытый вкус ее мягких и нежных губ. Переборов страх быть отвергнутым, он резко обхватил лицо Леди руками и жадно поцеловал, не оставляя шанса на сопротивление.

Но Тали даже и не пыталась вырваться. Не ожидая, что Рид решится на что-то подобное, несмотря на все ее уговоры, она так и стояла, оторопев и позабыв обо всех «за» и «против». Терпкий запах его парфюма, ненавидимая ею борода, но столь родные и волнительные губы обрушили на Леди каскад из уже, казалось, поблекших, но мигом вновь наполнившимися красками воспоминаний самых ярких моментов их прошлого — прогулки под ночным небом Лонде-Бри, кольцо-обещание всегда быть рядом на свадьбе Эрики, и моменты близости, урываемые украдкой между бесконечной борьбой за собственную жизнь. И бесконечная, казавшаяся уже непреодолимой пропасть, отделявшая это прошлое от настоящего.

Леди не заметила, как сама с нескрываемой жаждой ответила на поцелуй Дина, встав на носочки, чтобы подтянуться ближе, и запустив руки в русые волосы Рида, еще крепче прижалась к нему. Словно его губы могли спасти Тали от нового падения в пропасть, которая не оставит и малейшего шанса на возвращение прошлого. Вопреки здравому смыслу, собственным убеждениям и той боли, которую сейчас испытывала, Леди всей душой хотела растянуть этот спасительный миг. Даже если кто-то вновь войдет в кабинет, даже если это будет Кэтрин, Леди отказывалась останавливаться и сдерживаться в томительных стонах, когда обжигающие губы Дина лишали ее кислорода и возможности дышать. Казалось, сейчас воздух ей и вовсе не нужен, только этот поцелуй и поддерживал в ней настоящую жизнь, ту самую, вкус которой забылся за семь лет.

И все же им нужно было перевести дыхание, и это случилось тогда, когда сладостный вкус неозвученных признаний и обуреваемых чувств сменился горьким и соленым оттенком неизбежности от ее слез, которые непрошено потекли по щекам. Они оба знали правду. Правду о том, что самообман заключался не в отрицании чувств друг к другу, а в том, что они не смогут вечно избегать их проявления. И что бы ни случилось потом, легче точно не станет. Только больнее.

— Папа!!! — испуганно взвизгнул темноволосый мальчуган, стоило ему только вместе с матерью оказаться на пороге лечебной палаты в лазарете при городском Штабе.

В то время, как Оливер кинулся к отцу, Джоан пораженно застыла у входа. На Клаусе не было живого места, почти все его тело было перебинтовано, а там, где бинты не скрывали рваные раны от укусов оживших мертвецов, виднелись глубокие синяки.

— Олли! — охнул Берч и поморщился, когда испуганный сын прижался к нему. — Полегче, парень, а то придется снова звать целителей…

— Ой, прости… — пискнул Оливер, растерянно оглядывая раны отца. — Кто это с тобой сделал? Вурдалаки? Темные эфиристы?

— Да нет… всего лишь пара-тройка зомби, — сконфуженно вздохнул Клаус, покосившись на бывшую жену, которая так и стояла у входа.

— Зомби? Не может быть! Они же совсем бестолковые! — продолжал донимать сын. — Ты же мог их раскидать своим эфиром!

— Выходит, не такие уж и бестолковые. Нельзя недооценивать противника, Олли. Я вот недооценил, и посмотри, что в итоге? Валяюсь на больничной койке…