Над нами что-то взревело и затрещало. Спустя миг, будто весь Имир разом решил вдруг встряхнуться. Земля затряслась, послышался оглушительный рев и треск.

Хельга отстранилась, и мне, наконец, удалось поднять голову.

— Ты чего творишь? — заорал я, выплевывая снег и счищая его с лица. — Ты…

Слова встали поперек горла, когда я посмотрел туда же, куда смотрела Хельга. «Приюта путника» больше не было. Все, что от него осталось, — опаленные руины. Крыша и стены перестали существовать. Толстые бревна валялись повсюду сломанные, словно спички. Один из обломков торчал прямо рядом со мной. Лес тоже пострадал, как будто на него метеорит свалился: деревья сломаны, какие-то вырваны с корнем, другие сожжены, третьи накренились так, что вот-вот упадут.

— Они нас заметили? — хрипло поинтересовался я.

— Не, — Хельга тоже выплевывала снег и тщетно пыталась стряхнуть его со своей густой шевелюры. — Пока ты речь свою толкал, драконы по небу метались. Ну и столкнулись недалеко от нас. Мы только выпрыгнули, а они прямо над головами пронеслись, врезались в дом и покатились в лес — вон туда. — Она указала пальцем в сторону сломанных деревьев.

Где-то за ними до сих пор ревели сражающиеся драконы, поднимая в воздух клубы дыма, пар и комья земли.

— Дела, — удивленно протянул я, глядя на то, что осталось от нашей стоянки.

Если бы не Хельга, то мое искалеченное тело валялось бы где-то среди обломков. Я посмотрел на спутницу с благодарностью:

— Спасибо. Если бы не ты…

— Будет тебе, — она привычно отмахнулась и с улыбкой добавила: — Не все же тебе меня спасать. Жаль вот припасам пришел конец, и урфы убежали.

Наши скакуны, действительно, смылись. Они вырвали доску, к которой были привязаны и умчались куда-то в даль. Может, не успели далеко уйти?

— Ниган, — когда гарм вынырнул из снега рядом со мной, я указал ему на то место, где были привязаны урфы, потом на их следы. — Найди и верни.

Пес мгновенно взял след и побежал куда-то за лес.

— Половина из тех, кого я знаю, тупее твоего пса, — Хельга покачала головой.

— Надеюсь, я не в их числе?

Вместо ответа воительница хохотнула и начала вылезать из сугроба, опираясь на рукоять топора, который не выпустила даже перед лицом страшной опасности.

— Давай быстрее, — поторопила она, — а то твари убьют друг друга без нашей помощи.

— А я и не против. Так даже лучше. Только пусть хотя бы у одной останется голова.

— Мне все равно не нравится идея присваивать чужую победу, — заворчала Хельга. Она уже выбралась из сугроба и теперь отряхивала одежду.

— Ты снова за свое? — я тоже высвободился из морозных объятий и встал рядом со спутницей. — Мы же вроде все решили.

— Это ты решил, а я послушалась. — Фыркнула она. — Но это же не значит, что я со всем согласна и просто смирилась. Дай поворчать!

— Поворчишь по дороге, — я поманил ее за собой и двинулся к сломанным деревьям.

* * *

Мы осторожно пробирались среди изломанных деревьев. Драконы прокатились здесь, устроив настоящий лесоповал. Они сражались где-то впереди — земля дрожала от топота гигантов. Но почему они снова не поднялись в воздух?

Ответ скоро нашелся сам — на обломанных толстых стволах там и тут висели окровавленные ошметки. Они чем-то напоминали старые темные парашюты, только без строп и гораздо тоньше.

Хельга подошла к одному из таких обрывков и потрогала его рукой.

— Повредили крылья, — сообщила она и, хищно улыбнувшись, добавила: — Теперь никуда не денутся.

Что же, если так, то нам повезло. Даже на урфах догнать летающих ящеров не представлялось возможным. Но, если сейчас они на земле, то наши шансы раздобыть голову дракона для конунга заметно возрастали.

Главное, вовремя подгадать момент и напасть неожиданно. Я жестом призвал спутницу двигаться тихо. Она кивнула и пошла вперед. Несмотря на комплекцию и жажду крови, Хельга ступала практически бесшумно.

Мы постепенно приближались к месту схватки драконов. Пришлось перейти на какой-то аналог языка жестов, чтобы хоть как-то коммуницировать друг с другом — драконы ревели так, что я своих мыслей не слышал.

За то слышал Реквием. Меч взывал, просил, приказывал. Он чувствовал близость опасного противника и рвался отведать его крови. Причем проклятый меч не интересовало, что его хозяин с большой вероятностью погибнет в бою. Он жаждал лишь одного — отнимать жизни, и неважно чьи.

Упругая струя пламени врезалась в землю метрах в двадцати впереди, подняв в воздух клубы пара. Снег растаял мгновенно, уцелевшие деревья охватил огонь. Пройдя еще немного, мы, наконец, увидели их: два дракона кружили друг напротив друга по выжженной изрытой когтями земле. Тела гигантов покрывала копоть, оставленные кривыми когтями жуткие раны кровоточили, крылья порвались, но глаза пылали безудержной яростью.