На минуту взлетев ввысь, рассматриваю окрестности.

Большинство зданий — приземистые, грубые, даже примитивные. Их стены будто вылеплены впопыхах, абы было, без лишних изысков. Недолговечные материалы — бетон или подобие вперемешку с какими-то местными аналогами пластика и композитов. Всё для удобства сноса и быстрой перестройки.

Сооружения лепятся друг к дружке, образуя кривые узкие улочки. Ни тебе тенистых садов, ни изящных беседок, ни затейливых фонтанов — максимум утилитарности и минимум архитектурных изысков. Собственно, что ещё ожидать от народа с менталитетом «всё равно скоро сдохнем»?

Среди всего этого хаоса возвышаются, подобно скелетам циклопических чудовищ, многосекционные башни, сваренные из металла и полупрозрачных панелей. Кажется, будто какой-то безумный конструктор возвёл их за одну ночь, накидав уровень на уровень, не особенно заботясь о плане и здравом смысле.

На окраине маячит массивный цилиндр из матово-чёрного материала — единственное высотное здание в этом царстве приземистости. Ничего так, внушает. Хотя если приглядеться поближе, становится очевидно, что конструкция далеко не новая: где-то пластины обшивки погнулись и облезли, где-то зияют проплешины, через которые видна внутренняя структура.

Опустившись, замечаю, как Драгана уже с любопытством озирается по сторонам.

Вскоре мы бредём по тесным улочкам. Здесь полно народа: ковыляют старики, опираясь на клюки; спешат по своим делам мрачные работяги с потухшими глазами; носятся под ногами ватаги немытых детишек.

Прохожие — под стать своему городу. Вроде гуманоиды, а вроде уже и нет. Слишком чуждые лица, фигуры, пластика движений. У большинства кожа землисто-серого оттенка, сухая и грубая, словно покрытая слоем пепла. На вытянутых безбровых лицах — россыпь мелких шрамов и металлические бляшки, вживлённые в скулы и лоб. Глаза — мутно-белёсые, без зрачков, будто подёрнутые бельмами.

Двигаются карнианцы резко, порывисто, их конечности то и дело прошивает нервная судорога. У многих шеи и руки украшены угловатыми татуировками.

Цифровая диагностика услужливо подсвечивает контуры вживлённых имплантов и протезов. Похоже, для местных собственное тело — такой же расходный материал, как дома и улицы.

Глаза части существ, что суетливо снуют по мощёным булыжником мостовым в вечных хлопотах, кажутся пустыми и безразличными. Ни удивления, ни любопытства при виде нас — только тупая безнадёга вкупе с бессмысленным упорством. Наверное, для них любой приезжий — не более чем очередной участник бесконечно воспроизводящегося фарса.

Остальные провожают нас настороженностью и подозрительностью, словно мы тут не просто чужаки, а беглецы с каторги, которые заявились из последних сил просить подаяния. Ещё б шарахались как от прокажённых, для полноты картины. Впрочем, не исключено, что причина в другом: как ни крути, а я со своим ростом и бронёй и Драгана с её ушами представляем собой достаточно колоритную и явно подозрительную парочку.

Одежда карнианцев тоже не особо радует взор — нечто бесформенное, перепачканное и местами залатанное. Интересно, это у них такая традиция — носить обноски через поколение, или попросту денег на обновки не хватает?

Подняв голову, разглядываю клубящееся, словно гноящаяся рана, ржаво-багровое небо. В просветах между бешено несущимися тучами мелькает горчичный диск местного светила. Хочется сплюнуть. До чего ж погано в этом мирке! И как только кто-то умудряется тут жить?

При этом они каким-то образом до сих пор выпускают качественную экипировку. Когда-то я носил их доспех и использовал автомат производства Карнии. Безусловно, сейчас мы не в главном городе планеты, но всё равно не верится, что уровень жизни на периферии и в мегаполисе может разительно отличаться.

Не успеваю я как следует погрузиться в размышления о бытии карнианцев и их удивительной способности не замечать собственную нищету и убогость, как Драгана придвигается ко мне почти вплотную, её дыхание шевелит волосы на моём виске:

— Мне здесь не нравится, Егерь. Чутьё буквально вопит об опасности. Давай поскорее закончим с делами и свалим.

Согласно киваю:

— Аналогично, подруга. Что-то вот ни разу не тянет поселиться тут на пенсии. Ладно, давай ускоримся и не будем терять время.

Плюнув на всё, призываю ховербайк и мы начинаем лететь на скорости мимо обшарпанных домишек над головой прохожих, у которых под ногами чавкает какая-то пакостная жижа. Нос щекочет вонь разложения вперемешку с удушливыми химикатами. Тяжёлый воздух давит на плечи. Кажется, вдыхаемый кислород на вкус — как перебродивший компот.

Ну и дыра! Колыбель фаталистов и самоубийц. Истинное отражение мировоззрения местных. Всё подчинено диктату нестабильности, энтропии, распада. Ничто не вечно, ничто не имеет подлинной ценности.