Пока эта информация держится в секрете. Но прийдет время – и она просочится. Тогда начнется паника. Впрочем, служба психологического контроля наверняка изобретет простую и понятную дезинформацию, чтобы успокоить население.

Скорее всего, до включения МПК дело не дойдет.

Излучатели МПК – массовой психологической коррекции – стояли во всех больших городах. Такие же излучатели имелись на некоторых стационарных спутниках первого кольца. МПК позволяли предотвращать революции, бунты и стихийные народные движения типа паники. При включении МПК люди мгновенно успокаивались, начинали зевать и расходились по домам. За последнее десятилетие МПК применялись всего четыре раза, в Азии.

Реник вспомнил первую жертву растения-убийцы. Тело того человека уже увезли для серьезного исследования. В последний день стебли, растущие из тела, были более чем метровой длины. Большинство стеблей засохли, оставшиеся имели попарно чередующиеся маленькие листья в форме сердца. Мясистые глянцевые листья, светлые с нижней стороны. Если это действительно растение, то оно вскоре зацветет и принесет плоды.

Вдруг Реник услышал гул. Гул был таким низким, что был слышим не ушами, а ощущался всем телом. Гул перешел в вибрацию. Реник увидел, как полотно дороги за полосой деревьев вспучивается, покрывается трещинами – так, будто кто-то надувает землю изнутри. Рефлексы сработали мгновенно: в ту же секунду Реник лежал под скамейкой, прикрывая голову руками. За его спиной прогремел взрыв и что-то очень тяжелое пролетело над его головой. За этим последовал дождь из камней и земли.

После двух недель безуспешных стараний Анна поняла, что выдохлась. Все идеи были исчерпаны, сил вообще не осталось. Она почти не спала и ей уже начинало казаться, что ее голову накачали воздухом, как мяч. Она ничего не могла поделать с микротанцорами. У нее не было ключа.

Она срезала и распечатала свежую ягоду королевского мандариниса. Дольки мандариниса хватило на завтрак. Мандаринис был удобным комнатным цитрусом, который давал плоды величиной с большой арбуз. При этом размеры самого дерева не превышали полуметра; плоды обычно лежали на земле. Позавтракав, она посмотрела диск Мохо-Мари. Она все еще не решилась. Когда диск закончился, она покормила домашных зверушек: двоякодышащих рыбок, двух микрокошек, каждая по пять сантиметров в холке, ласкового двухголового крокодильчика, микрообезьянку Чиру, с системой мэджик-грип на ладошках. Обезьянка могла бегать по любым поверхностям, не падая. Потом она полила движущуюся лиану, которая всегда поворачивала листья к теплу ее ладоней.

Тогда она приняла решение. Если она не может справиться сама, то придется связаться с Шандором Бофором, тем самым биоинженером из Венгрии, который изобрел эту пакость, микротанцоров. Возможно, он не откажется с ней поговорить, особенно, если она гарантирует секретность переговоров. Но для этого потребуется войти в главную сеть.

Современный мир пользовался несколькими информационными сетями. Во-первых, имелись небольшие локальные сети и интернет, оставшиеся еще с прошлого столетия.

Эти сети, в принципе, почти не изменились, только стали удобнее и шире. К ним можно было подключиться в любой момент через вриск, компьютер или, если достаточно звукового общения, просто подняв телефонную трубку. Во-вторых, была большая сеть, имеющая громадные, трудно вообразимые информационные или вычислительные ресурсы. Эти ресурсы позволяли делать почти все. Например, вы могли задать большой сети вопрос: «Любила ли Жанна Д'Арк сдобные булочки? – и сеть мгновенно выдавала вам увлекательный и совершенно достоверный рассказ на эту тему, показывала фильм, писала статью, предоставляла доказательства или даже распечатывала роман, в котором любовь великой девы к булочкам была главной пружиной сюжета. Роман писался за доли секунды. В принципе, сеть могла написать и оперу – ей было все равно. Большая сеть могла и многое другое. Ее ресурсы, на самом деле, в сотни раз превосходили потребности нормального человека.

Но, кроме этого, была еще и главная сеть.

Главная сеть располагалась глубоко под землей; все городские терминалы находились значительно глубже станций метрополитена. Главная сеть не требовала обслуживания, человеческого обслуживания – она обслуживала сама себя. Никто не знал, чем она занималась и для чего строилась, расширяясь с каждым годом.

Главная сеть имела собственные пути и цели, уже давно недоступные человеческому уму. Иногда в вашей комнате звонил телефон и, подняв трубку, вы слышали голос главной сети. Она вас просила сделать то-то и то-то. Если вы делали это, на вас счет поступала неплохая сумма, если не делали – ничего не происходило. Ее просьбы были нелогичны и, зачастую, просто смешны. Всегда легко выполнимы.

Анна спустилась на эскалаторе на нижнюю платформу. В принципе, это место мало чем отличалось от обычной станции метро – разве что платформа была совсем узкой, метра четыре, и будто обрезанной с одного конца. Серый, будто цементный свет, льющийся с потолка, действовал на нервы. Было в этом свете нечто нечеловеческое, даже не-потусторонее, противоположное всякой природе света.

Посадочная площадка для тех, кому нужен терминал. Все здесь уже контролировалось главной сетью.

Главная сеть не задавала вопросов; она все знала заранее. Кроме Анны на платформе стояли человек шесть. Вскоре подошел поезд из двух коротеньких вагонов на магнитной или еще какой-нибудь подушке. Вагоны плавно подкатили и открыли широкие двери – и внутри них был все тот же цементный свет.

Двухминутное путешествие – и Анна оказалась в сводчатом зале третьего терминала.

Пустой столик с экраном уже ждал ее. Несколько десятков человеческих тел, подключенных к сети, лежали, погруженные в мягкие кресла.

Как только она села, включился экран. Сеть сама вызвала Шандора Бофора, хотя Анна и словом не обмолвилась о цели своего визита. Инженер оказался довольно молод, выглядел прохвостом и носил козлиную бородку. Кажется, он сидел в кафе и глядел на дождь.

– Я хочу поговорить о микротанцорах, – сказала Анна.