— И что ты предлагаешь? — после паузы спросил Горо.

— Предлагаю взаимную помощь. Вы помогаете нам — мы возвращаем долг. Это взаимовыгодные условия.

Горо прищурился.

— Что именно ты имеешь ввиду?

— Мы с вами договоримся. — Я чувствовал, как в голове формируется план, и слова текли плавно, как вода. — Вы поставите своих людей на охрану. Обеспечите безопасность посетителей. В идеале уберете с этого района людей в маской. Тогда люди начнут ходить. Если закусочная заработает, Хаяси сможет вернуть вам долг.

— С процентами! — тут же воскликнул Горо.

— С процентами, — нехотя ответил я, понимая, что другого варианта у меня сейчас просто нет. — А без прибыли, которую делают клиенты, вам ничего не достанется. Но если вы поможете, у вас будет шанс вернуть свои деньги.

Горо усмехнулся, но уже без прежнего безразличия.

— Почему я должен тебе верить?

— Потому что у вас тоже нет выбора, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — Логика проста. Заберете это место сейчас — получите пустые стены и долги. Дадите нам время — получите свои деньги обратно. Как я и говорил — взаимовыгодно.

Горо на мгновение задумался, его люди переглянулись, ожидая команды. В воздухе повисла напряженная тишина, как перед грозой.

— А если вы просто сбежите с деньгами? — усмехнулся он.

— Тогда вы знаете, где нас найти, — ответил я ровно.

Он внимательно изучал меня несколько долгих секунд, словно пытаясь заглянуть мне в душу. В его глазах светилось что-то вроде уважения — или, может быть, любопытства.

— Ты смелый, — сказал он наконец. — Ладно, попробуем твой вариант. Но если ты подведешь…

Он не договорил, но в его взгляде читалось больше, чем любые слова. Я кивнул, принимая условия без лишних объяснений и понимая, что нас ждет в случае обмана.

Доверять бандитам — последнее дело. И об этом мне сразу заявила Акико, едва они ушли. Я с ней был частично согласен, но объяснять свои намерения долго и нудно не хотелось. Поэтому прочитал стих замечательного поэта Олега Григорьева, творчеством которого увлекался еще на первом курсе академии:

— Пьет оса кисель из чашки, ловко сидя на краю. Мне нисколечко не страшно — я с другого края пью.

Акико вопросительно посмотрела на меня. Но когда осмыслила сказанное, кивнула.

— Ну и рисковый ты, Кенджи-сан! — улыбнулась она.

В зал вошел Хаяси. Испугано оглядываясь, он дрожащим голосом спросил:

— Они ушли?

— Ушли, — ответил я, не сдержавшись, и добавил в голос металла.

Хаяси услышал это и вжал голову в плечи.

— Кенджи-сан…

— Не нужно, — отмахнулся я, понимая, что он скажет. — Пообещай мне только одно — что больше не будешь играть в карты на деньги.

— Обещаю.

— Вот и хорошо. А теперь за работу — клиент пришел.

В закусочную и в самом деле пришел посетитель.

Он был крупным мужчиной лет пятидесяти, с потёртым, но аккуратно сшитым пальто и шляпой, сильно напоминающей те, что носили в старину. Под шляпой виднелись седые волосы, неаккуратно зачёсанные назад. Его лицо выглядело усталым, с глубокими морщинами, которые словно вырезали время и жизненные неурядицы. Щетина покрывала подбородок и щёки, придавая ему ещё более измождённый вид. На скулах можно было заметить несколько старых шрамов, скрытых под слоем грубой кожи.

Его глаза были поразительно яркими, хоть и подёрнутыми лёгкой пеленой, которая выдавалась в алкоголиках или людях, прошедших через многое. За толстыми стеклами очков, которые выглядели так, будто он их не менял десятилетиями, скрывался острый и цепкий взгляд. Он быстро оглядел помещение, задержавшись на Момо.

Момо, стоявшая за стойкой, вдруг застыла. Я заметил, как её лицо резко изменилось — от спокойного до явно неприятно удивленного. Глаза расширились, а губы сжались в тонкую линию.

— Таракан тебе в стаканах! — пораженно выдохнула она и обернулась, словно ища, куда можно спрятаться, но было уже поздно. Клиент её заметил.

— Момо? — раздался его голос, уверенный и громкий, словно он был привычен к тому, что всегда получает ответ.

Момо едва заметно вздрогнула, но не ответила. Она лишь пожала плечами, как будто пыталась собрать в себе все силы, чтобы выдержать этот момент. Он неуклюже подошел ближе к прилавку. Я не знал, что делать — не вмешиваться или встать рядом с Момо, чтобы она не почувствовала себя одинокой. А Хаяси, сидя за столом в глубине зала, молча следил за происходящим, нахмурив брови.