– Госпожа, все в порядке? – послышался голос Кипа. – Разобрались с ребенком?

– Да, это мой сын.

– Ваш сын? – Кип проморгался. – Никогда бы не подумал, Вы же ну… так молоды…

– Я родила Зака в семнадцать.

– Семнадцать…

– Есть проблемы?

– Нет, просто… Никогда бы не подумал. Вы же так непохожи на…

– На кого не похожа?

– На такую женщину.

Я выдохнула и посмотрела на Кипа снисходительно.

– Вы замужем? – поспешил с вопросом мой помощник.

– Мой ответ что-то изменит?

– Что? Нет…

– Раз не изменит, то не стану отвечать, – я подошла к Кипу ближе и посмотрела в глаза. – Давай разделять работу и личную жизнь. Я не лезу к тебе, ты не лезешь ко мне. И впредь, пожалуйста, не заговаривай со мной о личном.

Кип растеряно кивнул, а я поспешила в кабинет, стараясь прогнать из головы непрошенные мысли о Роне и нашем прошлом.

Прошла с трибун по стеклянному переходу в сторону Управления Безопасности. Небольшой кабинет в конце коридора – мой. Здесь, поглощенная работой, я забывала обо всем и обо всех. И сейчас надо было перебрать миллион бумажек и снова раствориться в работе.

Я открыла дверь кабинета и застыла. Что-то не так. Словно… словно кто-то заходил и трогал вещи на моем рабочем столе. Дверь хлопнула, повернулся ключ. Не успела моргнуть, как сильная рука со спины схватила меня за талию.

Сердце колотилось. Дышать стало тяжело. Я знала, кто стоит за спиной.

– Отпусти! – пыталась вырваться я.

– Что, милая? – зашептал на ухо Рон. – Соскучилась по мне?!

Его голос… Такой родной и одновременно далекий. Голос, который я так хотела ненавидеть.

– Мечтай! – выплюнула я.

Рон скрутил мои руки за спиной и повернул на себя. В голове стучало. Он стоял опасно близко. Высокий, как гора, злой и насмешливый, острое лицо и широкие брови. Похожий на хищника и безумца. Он пугал. Я не знала человека, в которого превратился Рон, не знала, чего от него ждать. Только что он стоял там на арене, а теперь каким-то образом прокрался сюда. Это сравни побегу, если его найдут, то увеличат и без того большой срок. Ему нечего терять. Рон улыбался жуткой улыбкой, похожей на оскал, чужой улыбкой.

– Давненько у нас с тобой такого не было, – шепнул он мне на ухо. – Ты изменилась. Смотри, какие длинные волосы отрастила, – дернул меня за хвост, подобрался к шее.

В голове помутнело. Сумасшедший мир… Рон поцеловал мою шею. Целовал агрессивно, так, словно я принадлежу ему и только ему. Нет, не просто целовал, он кусал. Я сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Вырваться не выйдет, Рон сильнее, а моим единственным оружием мог быть острый язык.

– Сколько лет у тебя не было женщины? – выдохнула я ему на ухо. – Ах точно, три года, что я держала тебя в тюрьме на цепи, как собаку. Ты стал псиной, вот и кусаешься.

Рон замер у моего лица и рассмеялся. Так близко. Я видела появившуюся горбинку на его носу после перелома. Видела, шрамы на скуле. Его лицо хранило историю, оно стало грубее и злее. Видела его светло-карие глаза. Потухшие и злые глаза. Глаза, из которых исчезло все светлое. Голова кружилась, словно все стало нереальным. Захотелось плакать. Впервые за долгие годы мне захотелось плакать. Но я сдержалась. Сдержалась так же, как и десять лет назад.

– Прибью тебя, – выдохнула я.

– Попробуй, сладкая, – продолжал шептать он. – В чем дело? Не ожидала, что я выберусь?

Он прижал меня к стене, продолжая держать руки скрученными. Вдохнул. Сумасшедший мир… Рон нюхал мои волосы.

– Пахнешь, как они, – сказал он. – Мне не нравится.

Его голос. Появилась хрипотца, словно Рон вечно простужен, или слишком много кричал. От этого немного скрипучего голоса пробегали мурашки по всему телу.

– А ты пахнешь, как свинья, – сориентировалась я.

Рон рассмеялся, придвинулся ближе.

– Я только что выиграл бой, – напомнил он, – принять душ возможности не представилось.

Я смотрела на него с вызовом. Мы не друзья, нас больше ничего не связывает. Мы ненавидим друг друга и убьем при первой возможности. Мы ненавидим. Я повторяла это себе снова и снова, пока Рон не скрутил мои руки сильнее.

– А я думала, у тебя принципы, – сквозь зубы процедила я. – Думала, ты не вредишь женщинам.

– Ты не женщина, ты чудовище.

Больно. Но я рассмеялась ему на зло.

– Однажды тебя найдут здесь, и ты снова сядешь, – сказала я, – сядешь надолго, в одиночку.