— И что это, нахер, такое было? — поинтересовалась Амира. Глаза Хаска и Лебедевых, вышедших следом, размером по пять копеек, показывали, что и им интересен этот вопрос.

— Вы про странного беловолосого мужика в алом кожаном пальто и с магическим мечом?.. — на всякий случай (ну мало ли!) уточнил я.

— Те пятеро хотели убежать от нас, — пояснил Хаск, тоже отряхивая кровь с рук. — Вылетели в зал, мы хотели за ними…

— А потом увидели, что творит этот маньяк — и решили, что ну его нафиг, — закончил Лебедев.

— Вдруг бы принял нас за одних из них, — добавила его сестра.

Я пожал плечами.

— Сам в шоке.

— Что ты такое сделал или сказал, что он решил вписаться за тебя? — поинтересовалась Амира, брезгливо глядя на кучу трупов и лужи крови вокруг.

Я задумался.

— Погодите-ка… я сказал что-то в духе… ага, вот — «Вам, ребята, не хватает смирения, вы что, ставите себя на одну доску с Богами»…

— В смысле? — не понял Хаск.

— В смысле — я всего неделю назад убил нескольких Богов. А теперь они нарывались, чтобы я убил и их. Разве можно быть такими нескромными? — я рассмеялся.

— Зачем он вообще влез? — не поняла Лебедева. — Можно подумать, мы бы сами не справились.

— Мы там, в задней комнате, ещё штук двадцать развалили, — Хаск подкинул в руке любимый топор. — Сила Богов рулит! Нужно забить ещё какого-нибудь Бога, мне нравится быть сильным.

Я лишь пожал плечами. Кто его знает, этого типа с мечом?

Псих какой-то.

— Да и плевать на него. Главное, что я успел оставить одного из этих ребят в живых.

Переступив через труп, я поднял за грудки живого мародёра; тот дрожал и, кажется, сходил под себя. Из открытого перелома торчала голая кость…

Я пальцем вправил её обратно. Не люблю, когда они так торчат.

— Итак, парень, — сказал я, не обращая внимания на то, как тип вытаращил от боли глаза и беззвучно заорал. — До того, как мы начали вас убивать, один из ваших вякнул, что за нас, мажорчиков, мол, никто не заступится, потому что за вами стоят сами герцоги Аквилы и вам достаточно сделать им один звоночек.

Я улыбнулся.

— Значит, у тебя есть их телефончик, герцогов Аквил. Так?

Выйдя из разорённого здания заправки, я направился к машине. Да уж, тачка у Лебедевых — белая, с золотыми покрышками и тонированными стёклами — выглядела… провокационно. Неудивительно, что эти мародёры решили докопаться до «мажорчиков», считая, что с них есть что взять.

Люди, не видевшие войн вживую, думают, что мародёры появляются во время войны или после. Не-а. Мародёры появляются первыми — когда самой войной ещё только пахнет, но мир уже рушится, и во всякого рода медвежьих углах уже никому нет дела до законов мирного времени.

О том, что война уже близко, сейчас говорило всё вокруг. И военные машины этих ребят — суровые, чёрные, без опознавательных знаков. И они сами. И… да хотя бы вот этот плакат, что висел на стене заправки.

«А ты записался в армию герцога?»

Лицо Антона на плакате было гордым и волевым. Наверное, долго репетировал.

…всего за неделю это лицо распространилось по всему герцогству, а может, уже и за его пределы. Прошло каких-то семь дней с тех пор, как купол исчез — а Антон уже был повсюду. В столице гергоцства проводили парад, и на транспарантах был Антон; по телевизору крутили ток-шоу, и приглашённым гостем там был Антон. И даже на этой забытой всеми придорожной заправке…

Слишком много Антонов на такой короткий промежуток. А почему? Потому что Кислевские, сволочи, нервничают. Знают, что времени у них на самом деле немного.

По тому, как качал свои права Кислевский-старший, можно было бы подумать, что его род — самый влиятельный в герцогстве, буквально сама власть. Но нет; Кислевские — всего лишь виконты, а правит в герцогстве герцог (удивительно, правда?). Виконт — не такой уж высокий титул, так что Кислевские далеко не первые в местной иерархии. Даже не вторые и не третьи.

Вот только связи и рычаги давления — великое дело. Кислевский-старший — ушлый тип, наглухо увязший в местных интригах. А Кислевский-младший — носитель титула первого мечника герцога и жених герцогской дочери, пресловутой Анжелы Аквилы, с которой всё и началось.

Жених. Но — пока — не муж.

Вот потому Кислевский-старший и занервничал. Их род буквально в шаге от того, чтобы породниться с герцогами и стать реальной властью. Антон для отца — ценнейший актив, в который он вложил всё. А тут появляюсь я — непонятный, никому не известный, но способный затмить его сына — и начинаются крики о том, как Антон всех подставил, как из-за него погибли невинные люди.