Точнее она могла бы, проверенное временем зелье, ещё маменькино, хорошо припрятано, но хотелось-то настоящего, всем людям доступного. Чем она хуже?

Ну, может, платья не любит. Но брюки чем хуже?

Ну, вопросы сама решает без проблем. А чё на мужиков-то рассчитывать? Сегодня есть, завтра нет.

Ну, приколдовывает помаленьку. Но держит себя в руках.

Ну, чащу лесную ни на какой город не променяет. Но здесь же лучше! Воздух свежее, ягоды полезнее, шумов лишних нет и трава, конечно, зеленее. Медитируй — не хочу.

Ну, эмоциональная. Но она быстро приходит в себя. И можно быть уверенным, что точно мстить не станет. Судя по пятну на полу, иногда не станет того, кому можно было бы мстить.

Ну, театры не любит, представления там всякие. Но намного же интереснее...

Когда Тиялинда мысленно записала сто двадцать первый пункт, то очнулась, да и то только из-за окрика Туесяка:

— Доказательства собраны. Без пяти минут обречённую ведьму в подвалы дворца. Завтра казнь.

Тия моментально собралась. Босая нога чародейки (в выше составленных пунктах значилась нелюбовь к каблукам и ко всякой обуви) начала выстукивать не морзянку, а избушанку — язык, позволяющий болтать с избушками на курьих ножках любого типа. Ещё прапрабабушка по тётиной линии первой открыла, что избушки не только дорожные поручения выполнять могут, но и обладают высоким интеллектом и даже говорят между собой. Освоить издавание нужных скрипов не получилось, зато удалось обучить первые избушки понимать вытоптывание ног. Дальше избушки справились сами и теперь просто передавали новый опыт вновь вылупившимся строениям.

— На помощь! — выстукивала Тиялинда.

Стражники решили, что у неё нервная трясучка.

— Всю тебя маслом смажу. Заморское возьму, оливковое. Ничего не пожалею.

Вымолив согласие избушенции, Тиялинда принялась выстукивать команду:

— В правом отсеке, пятая полка снизу, двадцать второй отсек — баночку с зельем разбить перед входом. Выпустить лаврушек — пусть творят, что хотят.

Туесяк, ожидавший стражников у входа, нетерпеливо подёргивал толстыми пальцами. Сам он был худощавым, а вот пальцы пузатыми. Спина чуть горбилась, да и вид не сказать, что был цветущим. Не был. Потрёпанный, потёртый, измождённый. Седые патлы торчали в разные стороны, борода топорщилась возле подбородка. Он гневно стрелял глазами на приплясывающую ведьму.

Тиялинда перед самой дверью замерла и прищурилась. Изо всех щелей пошёл ярко-синий дым со сладковато-приторным запахом. Королевских незваных гостей мигом скрючило. Они кашляли и старались отбиться. В дыму летал рой лавровых листов. Им бы в супе лежать, а они на королевскую рать нападали — жалили, хлопали, в рот забирались, будто мстя за всех лаврушек, которых вместо того, чтобы есть, выбрасывали. А Тиялинда плясала, соединяя свою силу с силой избушенции. И она росла, поднимаясь из самого подпола переплетающимися невидимыми корнями, зато хорошо ощутимыми. Раз... щёлкнул аркан на шее Тии, разваливаясь. Два... связаны по рукам и ногам два гвардейца. Три... пригвожден к стене маг заоблачной категории. Четыре... стараются корни следы найти, куда...

Визг прервал эту, полную сильной магии, картину:

— Вам несдобровать! Вы ещё пожалеете!

О, Туесяк разгорланился. Тия прищурила глаза и прошлёпала к нему:

— Я, завтра казнённая, могу делать, что хочу. Вы развязали мне руки, дав полную свободу действий.

Голос мага стал чуть тише:

— Какая у тебя категория?

— Тьфу, — сплюнула Тиялинда. — Что мы дети малые? Категориями меряться?

— Это важно знать, чтобы понимать.

— Понимать что? — Тиялинду перекосило.

— На каком уровне стоишь? С кем можешь тягаться? На кого замахнуться?

— Я могу на любого. Это от желания зависит, а не от уровня магии.

— Но тебя же могут тюкнуть, и ты отдашь концы раньше срока, — увещевал маг.

— То есть вы все скрываете свои стремления, дабы пожить подольше? Не надоело?

— Осточертело, — внезапно согласился заоблачный маг.

Тиялинда сузила глаза, тихонько вплетая в этот взгляд магию откровенности, как у малыша перед родной матерью:

— А зачем вы тогда это делаете?

— Положено, — прорычал Туесяк.

— Кем?

— Конечно, империей!

Всё на благо империи!

И суеверия, и материи.

Все на благо империи!

И кавалерия, и бактерии,— отрапортовал маг какой-то лозунг и добавил. — Я люблю империю, я служу империи и живу припеваючи.

Тиялинда подумала, что она тоже жила припеваючи, купаясь в горных озёрах, но спросила другое:

— По какой нити вы пришли ко мне?

— По нити цвета синей пыли, — легко ответил Туесяк.

— Кто отдал приказ? — уже прямо спросил Тия.

Тут мага заоблачной категории скрючило, сначала, несмотря на синие корни, опутывавшие его, швырнуло на пол, потом в потолок, а следом он вспыхнул ярким пламенем. Через мгновение на полу осталась лишь небольшая кучка пепла.

Тиялинда прикусила губу:

— Второй за сегодня. Расслабилась я, несмотря на всю науку. Расслабилась. Но как же хорошо жить, не тужить. Не воевать по пустякам. Мне делить нечего.