В первый же привал Грим постарался завести новые знакомства. Да, ему не хотелось общаться — но без этого станет гораздо труднее получать помощь, узнавать внутренние сплетни и в целом быть частью коллектива. К эльфам, по большому счету, все относились доброжелательно — потому, пожалуй, что эльфы сами по себе достаточно открыты и приятны в общении. И Грим был не один такой.

Душа компании, очаровательная красавица с нежным голосом — Лайла. Она несколько старше Грима, но, как и в случае со многими детьми Начала, это не было так уж заметно. Их облик застывал на пике красоты вплоть до самой смерти, и будь то старик или юнец, отличить возраст эльфов по виду зачастую трудно. Лайла же не стесняясь раскрыла, что ей четырнадцать, но между делом, не акцентируя на этом внимания.

Были и прецеденты, как к ней, отпуская похабные и не слишком шутки про светло-розовую кожу, пытались набиться в кавалеры. Она непреклонно и отказывала всем, из-за чего Друму однажды пришлось разнимать внезапно вспыхнувшую стычку. Как мудрый и опытный гвардеец, старик не упомянул ни слова о наказании. Однако уже пометил себе имя зачинщика как кандидата на снятие амнистии.

А вот с Гримом Лайла была приветлива и добра. С первых же слов ему показалось, что она может стать помощником в нелегком походе. Розовый оттенок кожи, красота и серебристые волосы напоминали юноше о его возлюбленной. На мгновение ему даже показалось неплохой идеей забыться в приветливости новой знакомой.

Впрочем, он укорил себя за такие мысли и старательно держал дистанцию. Товарищи, друзья — не более.

Поход был крайне опасным занятием. Неясно, что хуже: день, в котором монстров больше, или ночь, в которую монстры хитрее.

На стенах уже более девятисот лет ночь хуже дня. Лишь первые годы обороны в Велане не было четкой стратегии и тактики защиты — но стоило их выработать, и бездумно бросающиеся на стены монстры стали легкой добычей. К несчастью, большую часть мяса этих тварей нельзя употреблять в пищу.

Ночь же всегда непредсказуема. Тихая септима — и вдруг новая волна. А за ней еще три. Или целый месяц регулярных ночных нападок голодных волколаков. Записей, что систематизировали повадки монстров, было много — однако прогнозов делать так и не выходило. Слишком мало информации о внешнем мире.

А в походе все становилось еще острее. Днем — риск потерять воинов в затяжных боях, ведь стен больше нет. Ночью — коварство и опасность на каждом шагу.

Успокаивало то, что в сопровождение лучшим сборщикам отправили лучших защитников. За первые два дня похода не было убито ни одного бола — таких результатов не добивался ни один сектор даже в городе. А все благодаря опыту, силе и способностям всех присутствующих. Правда, это совершенно не отменяло большой нагрузки.

Каждый шорох — боевая готовность. Слишком тихо — боевая готовность. Бедная Миранда от высокого чувства ответственности и стыда за своего родственника не спала до тех самых пор, пока Друм тайком не напоил ее обычным снотворным. Что само по себе забавно, ведь он не брал это зелье с собой. А для тех, кто знал, как оно готовится, такое стало бы настоящей загадкой: «Как и где он отстоял это зелье — в темноте, в течение восьми часов и в походных условиях?»

Но мало кто задавался этим вопросом, если вообще задавался. Вместо Миранды, пока та спала, на роль основной силы сопровождения вставал Мивес — мужчина, пусть и среднего роста, но всем своим видом пышущий здоровьем. Редко встретишь тех бола, кого можно назвать по-настоящему здоровыми — ведь недоедали почти все. Но не Мивес. Еще до выхода за стены он рассказал, что может использовать телекинез, однако ограничен по массе предметов. Впрочем, ограничение не такое уж страшное — он в силах поднять вес до трех раз больше своего… И приложить соответствующую силу.

Потому он регулярно выполнял физические упражнения, чтобы поддерживать тело в форме. По той же причине от совершенно не стриг волосы — пусть вес их был невелик, но и он мог сыграть какую-то роль. На шутки про прочие стрижки он отмалчивался, лукаво натягивая вежливую улыбку. Вероятно, правду знает только его жена.

Вторая ночь стала знаковой. К ее приходу группа больше не могла видеть высокие башни императорского дворца в Велане. А значит, если они не вернутся, никто не узнает, что произошло. И до этого момента каждый понимал — помощи уже не дождешься, но с тех пор чувство отрезанности от дома стало особенно острым.

Но не для Грима. Он удивительным образом ощущал внутри себя некоторое спокойствие. Ему казалось, что он достаточно принял ситуацию, и потому был готов ко всему. Волнение будет лишь мешать.

Помогал и шум леса — ведь эльфы по сути своей ближе к природе, чем другие бола. Шелест листвы окружающих группу со всех сторон деревьев, шуршание травы под ногами от каждого шага, журчание ручейков, из которых набирали воду для питья, отдаленный, еле слышный шум небольшой реки. Все это поначалу пугало кого угодно, кроме Грима. А на второй день он даже заметил, что его вечная спутница все еще с ним.

Изумрудного цвета бабочка, с проглядывающим растительным рисунком и некоторым блеском на свету, она проследовала за ним от самого города. Не сразу заметив это, эльф даже удивился, когда в конце концов увидел очаровательное создание.

Да, иногда она его пугала. И тем не менее… она уже два месяца с ним. И потому юноша привык к ней. Даже дал ласковое прозвище — Филь. Сокращение от имени его матери, и вместе с тем дань уважения его истокам. Давно забытый язык, от которого остались только осколки, называл созвучно этому имени саму жизнь — прекрасную и яркую, теплую и трепещущую.