Феодал выругался.

— Вооружаемся, собираемся и уходим! — воскликнул он. — Ты ведь приказал слугам и женщинам готовиться?

— Но, господин! Как я мог указывать вашей жене и дочери? — растерялся дворецкий. — Я сразу направился к вам и…

— Идиот! — рявкнул глава рода Рюген. — Быстро прикажи всем готовиться к обороне и отступлению!

Дворецкий исполнил приказ буквально, покинув кабинет бегом и начав кричать сразу, как выскочил наружу. Герман не отставал от слуги. Сначала он бросился к сейфу, сгребая с полок оружие и деньги — золото в определённых (очень многих) ситуациях может гораздо больше, чем пистолет с алхимическими патронами — а потом к шкафу, начав спешно натягивать нашедшуюся там верхнюю одежду для негласных визитов к… Не важно, к кому визитов.

Однако даже если бы дворецкий не стал мяться, а поднял всех на уши сразу, как услышал шокирующую весть, они бы всё равно не успели.

— Папа, что случилось? — встревоженно спросила белокурая девочка лет двенадцати.

Отцу ещё предстоит сообщить дочери о трагедии, постигшей семью её подруги. Если они с женой и младшим ребёнком успеют выскочить из захлопывающейся ловушки, а не оставят всё на оставшегося в родовом владении сына.

— Муж мой, это положительно невозможно! — вторила младшей дочери её взрослая копия. — Куда я должна вот так собираться?! Ты, что, хочешь, чтобы твоя жена выглядела, как чучело?

— Господин! — слышится голос одного из охранников. — Полиция! Их много! Они уже у парадных ворот! И у чёрного хода! Мы их задержим, скорее уходите!

Зазвучали выстрелы и характерный грохот, сопровождающий столкновение не самых слабых воителей. Если с обычными полицейскими пришли и воины духа — значит, он не ошибся в своих самых страшных предположениях. Проклятье! Ещё и начальника охраны в гости к родственникам отпустил. Да и охрана та… Михель — самый сильный воитель из всех отправившихся вместе с ним людей, но отнюдь не самый сильный из доступных. Ведь в родном Гейделе стояла целая дружественная Школа Боя во главе с настоящим Мастером, который являлся выходцем из побочной ветви рода Рюген. Эх, если бы он знал, что всё способно обернуться так! Обязательно сманил бы с собой всех, кого смог! Может быть, даже дальнего родича уговорил.

Если бы знал…

Не слушая испуганных взвизгов и возгласов своих женщин, Герман схватил их за руки и бегом потащил вниз, но был остановлен так и не достигнув цели.

— Господин! Они прут через подземелье! Они нашли тайный ход!

Услышав крик одного из слуг, аристократ мысленно проклял неуместное милосердие прадеда. Ведь именно он, вопреки принятым в таких делах правилам, не стал убивать строителей подземелий особняка. А потом проклял и свою беспечность, помешавшую взяться за дополнение существующих ходов. Кажется, им всем придётся заплатить страшную цену за эти старые ошибки.

— Папа, отпусти! Мне больно! — дёрнув зажатую в его ладони кисть, почти плача воскликнула дочка (эх, зря он её в столицу взял, надеясь заключить выгодную помолвку). — Что происходит?!

Герман отпустил руки своих женщин. Уже некуда бежать, всё бесполезно. Засунув руку под куртку, он нащупал скрытую там наплечную кобуру и сжал рукоять пистолета. Но почти сразу понял, что не сможет. Убить себя — да. Но не жену с дочкой. Даже понимая, что их ничего хорошего не ждёт, он будет цепляться за надежду, что обойдётся и получится как-нибудь выкрутиться. Даже если ему и его семье придётся лишиться львиной доли власти и имущества. Лучше пусть Германа проклянут потомки, а он сам станет главой простой семьи Рюген, без собственной земли и миллионных богатств, чем сам убьёт родных или, что ещё хуже, будет наблюдать за тем, что устроят им палачи.

Смешно, но лишь сейчас он понял, насколько сильно любит свою жену и их младшенькую.

— Не бойся, Нана, папа тебя защитит, — проглотив ком в горле, сказал он, со всей уверенностью, которую мог изобразить.

К сожалению, той уверенности набиралось немного. Особенно если учесть, что звуки боя уже затихли, а в то, что победили наспех вооружившиеся домашние слуги и немногочисленная охрана во главе с несколькими Учениками под предводительством Адепта, он не верил. И ребёнок это почувствовал, начав тихонько хныкать.

— Ну и ну, какая рыбка нам попалась! — всплеснув затянутыми в тонкие кожаные перчатки руками, радостно воскликнул вошедший в помещение полковник спецотдела полиции Илу, или, как его часто звали — полковник Смерть. — Рад, очень рад. Не ожидал, что такая предательская тварь, как ты, осмелится задерживаться в городе. Ещё и семью оставит… — холодный взгляд прошёлся по жене с дочкой, и губы платинового блондина растянулись в резиновой улыбке. — За это отдельное спасибо.

— Мы ведь можем… договориться, — облизнул пересохшие губы Герман, что, потея, наблюдал, как их окружают сначала бойцы, проникшие через парадный вход, затем полицейские, появившиеся из чёрного и, наконец, те, что выбили тяжёлую дверь подвала и стали подниматься из тайного подземного хода.

— Я бы с радостью, но… — тут Воин на службе государства отчего-то поморщился, а после как ни в чём не бывало «доброжелательно» закончил: — Но мы не ведём переговоры с трупами.

Жена громко зарыдала, к ней присоединилась испуганная дочь. Герман вскинул пистолет и попытался выстрелить в надменную рожу ублюдка, но, нажав на спусковой крючок, понял, что его рука пуста. А ещё его кисть находится под неправильным углом и жутко болит.

— Не бейте папу! — выскочила вперёд плачущая девочка, в жесте защиты расставив руки в стороны.