— Да вы шутите, что ли?

— Как ты это сделал, учитывая, что военные превратили его в машину смерти, как я тебе уже говорил…

— Вы что, прослушали всё, что говорил Артегал? — оборвал я его.

Я смотрел на Фалви, и мне показалось, что у него волосы на голове зашевелились.

— Он предлагал драться на равных… То есть, ты хочешь сказать, что Истинная сила Луны — постоянная? И увеличить ее иными способами уже невозможно?

— Вероятно, раз надо мной военные эксперименты не ставили. Артегал, конечно, из-за веса походил на танк, но я легче, значит, более ловкий, отсюда преимущество. Хватит уже задавать дурацкие вопросы.

Я глотнул виски и мельком глянул на отца. И вдруг почувствовал себя виноватым. Захотелось сбежать куда-нибудь подальше.

— Значит вы, мистер Фалви, в курсе? — произнес он, сделав выводы из нашего с полицейским диалога. — И когда это случилось, Руари?

— Три года назад, мистер Конмэл, — ответил за меня Фалви.

— Я совсем потерял нюх, — едва слышно произнес отец. — Как это произошло?

Я молчал, разглядывая носки своих ботинок.

— Его бы за это повесили, мистер Конмэл, — Фалви принялся за длинную историю.

Отец слушал, хмурясь все больше. А потом сержант рассказал о моей работе. От щек Мака отлила кровь, сделав и без того бледную кожу мертвенно-синей. Весь лоб перечеркивали полосы хмурых морщин.

— Вы это серьезно? — спросил он хрипло. — Это позволяло обращаться с ним как с собакой!

— У собак, к сожалению, нет вашего уникального нюха и человеческого интеллекта и тем более чутья на магию, которое до сих пор лучше всех наших приборов. Мне жаль, мистер Конмэл.

Отец посмотрел на меня.

— И ты три года этим занимался, Руари?

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Я снова уставился на ботинки, не в силах глядеть на него, а потом и вовсе отвернулся, сжав зубы. Отец больше ничего не сказал. Фалви тоже молчал.

К дому подъехал черный фургон. Из него вышло четыре человека и направились к нам. Фалви указал им на закатанный в ковер труп — ничего более подходящего у нас дома не нашлось. Компания молча подхватила груз, под нашими мрачными взглядами забросила в фургон и увезла. Мне представилось, что мы сейчас смахиваем на персонажей дешевого гангстерского фильма. У меня вырвался истерический смешок. А через миг я уже хохотал.

— Конмэл, прекрати! — зашипел на меня Фалви.

— А то что? — рявкнул я, схватил его за ворот полицейской куртки и припечатал к стене. — Черт, упустил такую возможность! Надо было вам перегрызть глотку, а свалить на него.

Я кивнул в сторону уехавшей машины.

— Руари, пусти! — злился Фалви, пытаясь освободиться. — Ты переходишь границу…

— Расскажите мне о машине смерти, очень интересно, — продолжил глумиться я. — На что там был способен Артегал?

Фалви вдруг смолк, позеленел. Наверное, осознание накрыло его с головой. Я выпустил его.

— Не заблюйте нам тут дорожку, — заметил я.

Фалви отдышался. Посмотрел на Мака. Тот стоял весь наэлектризованный из-за моей вспышки гнева.

— Мистер Конмэл… Я приношу извинения вашей семье за сегодняшний инцидент от лица военного департамента. Тебя это не касается, Руари.

— Могли бы не уточнять.

Фалви развернулся и зашагал прочь, шурша гравием. Мы с отцом смотрели ему вслед, а потом просто долго стояли и вдыхали прохладный воздух.

— Ты всегда себя с ним так ведешь? — спросил отец.

— Нет. У нас с ним сейчас очень сложный период работы.

— Он пристрелит тебя, если ты сделаешь это еще раз.

— Уже сбился со счета, сколько раз он наводил на меня пушку.

Отец помолчал, потом снова посмотрел на меня. А я понял, что он из последних сил сдерживает свою ярость. Ярость, которая рвалась наружу, несмотря на то, что Мак осознал: он уже давно не хозяин этого дома.

— Как ты мог?! — прорычал он.

— У меня не было выбора.

— Лучше быть вздернутым, Руари, но не сдавать своих. Они твоими руками избавятся от всех, а тебя прихлопнут последним, когда станешь ненужным.

— Своих? Каких своих?

— Любого, кто принадлежит к волшебному народу.

— Ты сам понимаешь, что говоришь?! — я разозлился. — Или ты забыл, какой раскол произошел среди магов, какой раскол произошел среди семейств оборотней? Или тебе напомнить, как «свои» гномы дали ложные показания на твоего отца? Так что не лучше. Совсем не лучше! Потому что тогда погибла бы вся наша семья. Для меня она главнее всего, в отличие от твоих приоритетов!

— Я…

— Время, когда твое слово имело вес и значение, увы, прошло. Ты бы ничего не смог сделать три года назад.