— Это тоже О’Шэннон принес, — он щелкнул переключателем.

Загорелся слабенький свет.

— Энгус принес вам фонарик?

— Если им посветить на кожу, можно будет увидеть метку. Заговоренный луч.

Я молчал, ожидая от Фалви еще каких-нибудь сенсационных откровений.

— Руари, ты сейчас свободен в том числе и потому, что на себе я никаких меток не обнаружил.

— С чего вы взяли, что эта штука вообще работает? — спросил я. — Мне кажется, О’Шэннон кинул вам наживку, а вы проглотили, как глупый лосось. И что он от вас хотел взамен? Он же не просто так пришел?

Сержант изучал меня.

— Удивительно, но я до сих пор не могу определить, когда ты врешь, особенно так нагло. И, если бы вчера, после изнурительной беседы с Джеком, я не съездил в университет, где сейчас учится Брайан, и не видел его метку, я бы тебе поверил. Джеку я, разумеется, об этом не сказал.

Я смотрел в глаза полицейского.

— А если бы на себе нашли — сказали бы? — поинтересовался я.

— Не знаю. О’Шэннон сказал, что они бывают двух видов. Внешне различить невозможно. Только тот, кто ставит, знает, пометил он жертву или друга.

Я отвернулся. Еда больше не лезла в меня, более того — меня начинало мутить. С мыслями о том, какого черта О’Шэннон приперся к Фалви и неужели маги действительно перестали мне доверять, я вышел из машины. От запахов бензоколонки дурнота подкатилась к горлу, меня стошнило на идеально подстриженный газон. В глазах потемнело, и я словил на миг то мерзкое состояние, которое испытал в камере Фэлана Артегала.

— Руари, ты в порядке? — встревожился Фалви, высунувшись из машины.

— Я лучше посплю. Поехали уже.

Я забрался на заднее сиденье и улегся там, скрючившись и отвернувшись к спинке. Фалви вел машину, время от времени я чувствовал на себе его взгляд.

— Руари, не спишь? — спросил он еще через час пути.

— Вам-то что?

— Заеду в Кашел в кафе.

— Вы опять хотите меня покормить, что ли?

— Это нужно сделать.

Второй раз меня выворачивало уже в сортире того самого кафе, куда меня завез сержант. Фалви смотрел на меня, озадаченный. Достал мобильный и застыл в сомнении.

— Если вы хотите позвонить доктору Хэйсу или министру, то это просто отличная идея, — прокомментировал я, полоща рот и умываясь. — Мне дали какую-то дрянь, от которой хреново. Странно, что я от нее не сдох.

— Мне это не нравится, Руари.

— Знаете, Хэйс — ублюдок, но вас бы он, наверное, предупредил о побочных эффектах? Да и ваш друг тоже.

Фалви в сомнении глядел на меня. Потом все-таки убрал телефон.

— Ты как?

— Нормально. Но аппетита и в самом деле нет.

— Ладно. Поехали. Что насчет меток, Конмэл? Они есть у кого-нибудь еще?

— Нет.

Мы вернулись в Клонмел вечером. Фалви, похоже, не знал, что Мак выгнал меня, и остановился около нашего дома на Эйр-Хилл.

— Руари, как себя чувствуешь?

— Я в норме.

Сержант в сомнении смотрел на меня, и на лице его явно обозначилось желание продержать меня сутки в камере в Управлении.

— Чтобы из дома сутки не выходил.

— Ваш друг уже пообещал, что третий раз я не выпутаюсь. Спасибо, что напомнили.

— Руари, все очень серьезно.

— А когда-то было несерьезно? Правда?

— Ну все, садись обратно в машину.

Я сделал пару шагов к двери.

— Считайте, что я уже дома.

Фалви еще сомневался, но все же кивнул и уехал. Я постоял еще пару минут, втягивая прохладный влажный воздух. Сунул руки в карманы брюк. Семья была дома. И вдруг мы остро почувствовали друг друга. Мать явно была встревожена и скучала. Сестра находилась в непонятных чувствах из-за последних событий. Отец напрягся и занервничал. И, хотя в этот раз Фалви был, пожалуй, прав, я медленно развернулся и пошел прочь.

В баре «Кейт Райанз» за стойкой обнаружилась миссис Брок.

— Привет, Кара, а где Сид? — я уселся напротив нее.

— Пошел в гости к Эйфину. Он бывает у него раз в неделю. Они, кажется, крепко подружились после той победы на скачках, — Кара неодобрительно покачала головой.

— А что такого-то? — удивился я.

— Ты сюда зачем пришел? — вдруг спросила она.

— Эээ…

— Я в курсе, что ты у нас поживешь. Я о другом. Руари, ты знаешь, как я к этому отношусь, — она уперла руки в бока и притворилась строгой. — Сид вот дома не смеет, а у этого Эйфина…