В Дублине был разгар дня. Выходит, я проспал в камере гораздо больше часов, чем мне казалось сперва, и из-за проклятой сыворотки я совершенно потерял счет времени.

Фалви сел за руль, захлопнул дверь, повернул ключ зажигания, но так никуда и не поехал — положил на колени пухлую папку, раскрыл. Двигатель продолжал работать вхолостую. Фалви тщательно изучал бумаги, которые ему дал министр. Я сидел рядом, все еще не веря, что меня отпустили.

— Доктор Хэйс недавно изобрел прибор, который измеряет показатели лунной силы. Хм… У Руари уровень семнадцатый. А у Фэлана Артегала был девятый. До того, как он попал к военным, показатели еще измерять было нечем. После применения «Лунной ярости» показатели силы не менялись… Значит, сыворотка вызывает лишь состоянии агрессии?

Я не понял, разговаривал ли Фалви со мной или спрашивал самого себя. Но он бросил на меня короткий вопросительный взгляд. Словно я должен был быть в курсе насчет показателей по Хэйсу и прочего.

— Знаете, сержант, я что-то не настроен на беседу. Хотя… Скажите, вам приходило в голову, когда вы тащили меня в Министерство, что вы можете вернуться в Клонмел без меня?

— Мне разное приходило в голову, в том числе и потому, что Джек был в курсе большинства твоих выходок. Он все-таки мой друг, Руари, и я ему доверяю. В большинстве случаев.

Я хмуро посмотрел на Фалви.

— Три года назад я еле упросил Джека поставить подпись на помиловании, — продолжил Фалви. — В ответ он потребовал, чтобы я слал еженедельные отчеты о работе с тобой, включая журналы настроений.

— Журналы чего?

— Твоего состояния в разные фазы луны, особенно уровня агрессии.

— И как вы это измеряли?

— Исключительно субъективно. Иногда приходилось описывать полностью. У Джека, думаю, несколько томов уже о твоей жизни.

— Ну спасибо, — буркнул я и отвернулся от него.

— Руари…

— Оставьте меня в покое, — я пересел на заднее сиденье.

Фалви еще с полчаса изучал документы, потом захлопнул папку, бросил ее на сиденье рядом. Развернул машину и стал выбираться из Дублина на магистраль, ведущую в Клонмел. Он нарушил молчание, только когда город остался позади и мимо замелькали поля.

— Почему, если убийство людей даровало такую силу, никто не пользовался этим? Почему убийство было под запретом?

Я посмотрел на сержанта с невольным презрением.

— Вы до сих пор не поняли? Уважение получали только те, кто заслужил эту силу в битве, защищая себя или нуждающихся в защите. По Кодексу тех, кто делал это ради удовольствия, изгоняли из семьи, и остальные рода их презирали.

— Но, если бы все оборотни во время первого магического восстания объединились и воспользовались этой силой, люди могли бы проиграть.

Я зло скрежетнул зубами.

— В таком случае, люди в неоплатном долгу перед моим отцом. Хотите поговорить об истории и политике — поговорите с Маком, — огрызнулся я.

— Руари…

— Мне хватило общения с вашим другом.

Я снова отвернулся к окну, не желая с ним больше ничего обсуждать. Примерно через час он остановился на заправке, притащил мне еды.

— У меня аппетит пропал, — произнес я раздраженно.

— Конмэл, сегодня полнолуние, а ты со вчерашнего утра ничего не жрал, — в тон мне ответил сержант. — Давай, а то снова надену наручники.

Я скривился. Тоже, наверное, записывал об этом в своем дневнике. Натуралист хренов. Пока я ел, Фалви рассеянно пролистывал бумаги в папке.

— Что у тебя с магами, Руари? — неожиданно спросил он.

— С которыми?

— Они перестали тебе доверять? Несколько дней назад ко мне приходил О’Шэннон. Принес баллончик с жидкостью и сказал, что на тебя она подействует как слезоточивый газ.

— И?

— Ничего не хочешь рассказать о метке оборотней?

Я уставился на Фалви с таким видом, словно услышал очередной бред, проклиная про себя паранойю О’Шэннона.

— О чем?

— Он сказал, что нашел на Брайане метку и отослал его в Дублин, пока ситуация не прояснится.

— Какая ситуация? — тут я совсем уже искренне изумился.

— Конмэл, хватит врать. О’Шэннон рассказал, что нашел в какой-то книге информацию о метке оборотня и решил проверить своих членов семьи, по его словам, из академического интереса, и был неприятно удивлен, обнаружив метку на Брайане. Он, правда, стушевался и сказал, что, возможно, появление метки — случайность, ты мог Брайана случайно поцарапать…

— Вы сами в это верите? В эту чушь? — поинтересовался я.

Вместо ответа Фалви вытащил из внутреннего кармана полицейской куртки что-то похожее на фонарик-брелок, который цепляют к связке ключей.