Джек напряженно вглядывался в меня. В его взгляде что-то поменялось, и я почувствовал себя совсем не в своей тарелке.

— В Ирландии был только один такой Кодекс с именами, — заметил министр. — И он всегда хранился в вашем доме?

Я с недоумением смотрел на Джека. А тот глянул на Фалви.

— Руари, ты точно ничего не путаешь? — сержант внезапно побледнел так, как если бы увидел баньши. — Может быть, твой отец забрал его из дома рода Лехри?

— Нет, он много столетий хранился у нас, — ответил я, не понимая, при чем тут Лехри.

— У вас? У вас?! Хранился королевский Кодекс?! — воскликнул с неверием министр. — Твоего деда, Руари, вздернули на виселице за людоедство. А твой отец, захваченный революционными идеями, в это время активно поддерживал движение интеграции и не сделал ничего, чтобы спасти твоего деда или как-то смягчить приговор. И ты утверждаешь, что в вашем доме мог храниться королевский Кодекс?!

Глава 12

Министр на миг задумался.

— Имя у тебя, конечно, непростое, но…

Его рассуждения перебил мой смех. Невеселый и злой. А в голове сложилась одна головоломка о старых событиях.

— Так вы род Лехри поэтому уничтожили одним из первых? Думали, что среди них есть потенциальный король, который объединит вокруг себя остальные рода и оборотни тогда станут чрезвычайно опасны? Как такая чушь пришла вам в голову или в голову ваших осведомителей? У нас больше тысячи лет не избирался король. Да никто никогда этого и не хотел — рода желали оставаться свободными, а не находиться под чьей-либо властью. Хранение Кодекса — всего лишь дань традициям. Он мог храниться у кого угодно. А уж мое имя — это и вовсе прихоть деда. А вы, испугавшись нескольких непроверенных фактов и совпадений, с такой легкостью расписывались на смертных приговорах?!

Прочее осталось невысказанным, так как Фалви совсем уже нервно заерзал рядом на стуле. Министр смотрел хмуро, задетый моими словами.

— И когда ты последний раз видел эти списки, Руари?

— Незадолго до возвращения отца. Три года назад. С памятью у меня все отлично, министр.

Джек Кейн перевел взгляд на Фалви.

— Ты ему веришь?

Сержант только мрачно кивнул. Вид у него был неважный. Министр еще пару минут молча размышлял. Потом обернулся к доктору Хэйсу.

— Гарван, выйдите. Финн, ты тоже.

Оба с неохотой подчинились. Фалви напоследок бросил на меня многозначительный взгляд, чтобы я не наболтал лишнего.

— У меня к тебе несколько вопросов, Руари. Начнем с того, что случилось на горе Галтимор. Доктор Хэйс уверял, что невозможно было сохранять разумность в твоем состоянии, сержант утверждал обратное. Кто из них врет?

— А вы сами что думаете?

— Финн прикрывает тебя. Думаю, что уже не в первый раз.

— До такого, что случилось на горе, раньше не доходило, — заметил я. — Но вы зря беспокоитесь — он профессионал своего дела. Успел надеть на меня намордник и наручники.

— Вот как? — в его глазах зажглось было торжество, но я продолжил.

— Я не знал о такой нашей особенности. Если б знал — не полез бы, распарывая себе брюхо, вытаскивать сержанта из пропасти. И вам тогда бы пришлось соскребать вашего друга со дна ущелья.

— Ладно. Давай дальше. Что это за история с ненавистью к своему куратору? Он бы никогда не рассказал мне, если б не был так озадачен поиском причины.

Я молчал, ожидая продолжения.

— Я нашел место, где вы пересекались с ним до вашего официального знакомства. Финн об этом ничего не помнит и не знает. Я не сказал ему, так как не смог понять причину.

— И где же мы пересекались с сержантом? — спросил я мрачно.

— Ферма О’Лири. Тебе было всего десять лет.

Я опустил взгляд.

— Значит, из-за этого?

— Там были дети, — едва слышно ответил я. — Вы это прекрасно знали, когда подписывали приказ.

— Ты считаешь, что это было несправедливо?

— У нас разные понятия о справедливости, в том числе в силу нашего происхождения, поэтому спорить, кто прав, бесполезно.

— Хорошо. И последний вопрос, Руари. Если я тебя отпущу…

— Ничего не изменится.

— Это надо понимать как то, что ты продолжишь работать в Управлении и будешь вести себя благоразумно?

— Да.

Джек еще несколько минут молчал, глядя на меня и раздумывая. Лицо его не выражало ничего хорошего, а запахи министра не доходили из-за бронированной перегородки. Мне стало совсем муторно, когда Джек, резко откинувшись на спинку стула, сказал:

— Можешь уезжать. Только помни, что третьего шанса выпутаться у тебя не будет.

Я молча кивнул и вышел вон.