Шрифт:
Лина ровнее села, немного подавшись вперед, и с интересом на меня уставилась.
– Ты… так говоришь, будто ее знаешь.
– Ну… да, я нашел ее святилище недалеко отсюда, случайно ее вызвал, а потом… выполнил для нее одно поручение.
– Так ты… ее последователь?, – с надеждой уставилась на меня девушка.
– Нет, я сам по себе. Просто одно поручение в обмен на жизнь и артефакт, – отрицательно покачал головой.
Если девушка и была разочарована, то не подала виду, зато ее поза стала более открытой.
– Хорошо, ты не похож на тех…, – едва произнесла Лина, – Что со мной теперь будет? Продолжишь плодить молодых гоблинов со своими дружками на пару?
– Пока не знаю, – честно признался я, – У меня каша в голове и, наверное, скоро придет очередная партия пауков.
– Мда… мама как всегда, – сокрушенно вздохнула Лина, – Я… должна кое-что сказать. Так уж вышло, что я… как бы сама тут находилась большую часть времени.
– А… чего?, – неверяще уставился я, – Как это? Я видел на твоем лице страх и ненависть к Суку.
– Ну… так и есть, меня раздражают немытые волосы, эти лохмотья, но…, продолжала мямлить Лина, – Мама не примет меня обратно, потому что я часто становлюсь кем-то другим.
Я непонимающе посмотрел на нее, и девушка смущенно отвела глаза.
– Просто… я превращаюсь в какого-то ненасытного монстра, которого почти невозможно удовлетворить, – едва слышно произнесла Лина, – А мама… она пыталась мне помочь, но… махнула рукой, и отправила в нижний мир.
Я сидел уже напротив нее, и ушам своим длинным не верил. Получается, дочь Люмии – что-то типа нимфоманки, но не постоянная, а какими-то волнами или припадками? Ну… тогда общество гоблинов для нее – это манна небесная.
– Ну… то есть сейчас ты нормальная, а потом становишься… немного несдержанной, – старался подбирать слова я, – Но как происходит твоя трансформация?
– Я… не знаю. Просто чувствую, что хочется, и с каждой минутой желание становится сильнее, – уже без особого стеснения проговорила Лина, немного придвинувшись ко мне.
– А почему ты тогда в таких лохмотьях и с немытой головой?
– Потому что гоблины мудаки, – в сердцах произнесла Лина, – Им только одно и надо, а как принести воды, так шишь. Еще и приковали, сам слышишь.
Да, еще в первую встречу я обратил внимание на кандалы, что были пристегнуты к лапам девушки. С этого момента они никуда не делись, но снимать их я пока не смешил.
– Хорошо, с твоим состоянием все понятно, но как ты тут оказалась?
– Ну-у-у-у, я вела одного последователя, очень сильного, кстати, в храм мамы, чтобы… отдать его в обмен на прощение, – с полуулыбкой проговорила Лина, – Но в пути на нас напали, моего бородатика убили, а меня взяли в плен, и оттащили сюда.
Картина в голове более-менее складывалась. Но оставался один открытый вопрос – если Лина тут по своей воле, а Люмия от нее как бы отказалась, почему атакую пауки?
– Слушай, так почему пауки идут волна за волной, если Люмия зла на тебя и не примет, а ты тут по своей воле?
Девушка немного понурила голову, и тихо проговорила:
– Ну… как тебе сказать… мама меня не любит и любит одновременно. Она злая на меня, но… презирает гоблинов и, наверное, не хочет, чтобы ее дитя было в их грязных лапах.
– А это дитя… по своей воле время от времени в эти лапы и падает, – продолжил ее мысль я.
Лина не нашла, что ответить, и просто опустила голову. Сейчас она не выглядела особо напуганной. Кажется, разговор пошел ей на пользу. Интересно посмотреть, как она будет себя вести во время… течки, если можно так выразиться.
– Ладно, Лина, у меня дела. Как-нибудь зайду еще поболтать, – поднялся я, рефлекторно махнув рукой на прощанье, – И да, скоро пришлю гоблинов с водой для тебя.
***
– Чяво молчите? Рассказуйте, как все было, – прорычал один из стражников, смотря на горожан бродяжного вида. Они стояли, понурив голову, и молчали.
– Я еще раз спрашиваю, куда девалась ваша доча? По всему было видно, что терпение у стражника оставалось все меньше. Он зло переводил взгляд с одного грязного лица на другое, не находя там и проблеска мысли.
– Мы… потеряли, – неожиданно проговорила женщина неопределенного возраста.
– Как это потеряли? Морбург большой что ль?
– Она… пошла в лавку… мы от…правили, – продолжала женщина, – А-а потом не вернулась.
Четыре стражника сейчас стояли в бедном районе Морбурга. Здесь кривые лачуги соседствовали с сомнительными заведениями, на дорогах даже при свете Солнца были лужи непонятного происхождения. А люди… они больше походили на животных.
– В какую лавку пошла девочка?, – рыкнул стражник.